— Ты что, больно ведь!
— Терпи.
Не жалея его кожи, она прошлась веником с головы до ног, потом обратно. Середин почувствовал, что еще немного и шкура со спины полезет клочьями. Велена отложила веник и принялась массировать ему спину, втирая в кожу зеленую массу.
— Ох, помню, недавно я вот так одну… — Середин осекся, пальцы Велены защипнули кусок кожи над ребрами.
— И что?
— Нет, это я так.
— Я спрашиваю: и что дальше? — В ее голосе зазвучали металлические нотки.
— Ничего, Родом клянусь! Ее перелестник сглазил, пришлось заговаривать девку.
— А-а, — пальцы разжались, — чем лечил? Тирличем, туей, да?
— Угу, — пробормотал Олег, проклиная свой длинный язык, — вроде, помогло.
— И тебе поможет.
— Я здоров, и никто меня не сглазил, в след не ступал…
— А будешь еще здоровее. Переворачивайся. — Она снова взяла в руки веник.
Сквозь клубы пара Олег видел серьезное лицо Велены. Меж бровей залегла морщинка, глаза прищурились, осматривая его тело без малейшего намека на желание.
Спину начало покалывать, словно он лежал не на оструганных досках, а, как какой-нибудь йог, на ложе с гвоздями. Казалось, тонкие гвоздики проникают все глубже, выбрасывая в тело стальные отростки, разрастаются, как корни стремительно набирающего силу растения, подпитываются его кровью и оттого растут еще быстрее. Середин буквально видел, как они пронзают капилляры, заменяют нервные окончания, вгрызаются в кости, меняя структуру тканей. Он передернул плечами, но ощутил лишь слабое движение, будто он уже не управлял телом, а переданный мозгом приказ затерялся где-то по пути к мышцам.
Наконец Велена отложила веник и принялась массировать ему грудь, руки, живот. Кожа на спине занемела, стала чужой, как бывает, когда долго лежишь без движения, и тело перестает что-либо чувствовать.
Середин ощутил, как в голову впервые закрадывается сомнение. Он снова попытался пошевелиться, но… Это было, как во сне, как в ночном кошмаре, когда бежишь и не можешь догнать, когда слова не выходят из глотки, когда ужас сковывает настолько, что перехватывает дыхание…
— Что ты сделала со мной? — Ему казалось, что он спросил ее громко, отчетливо, в полный голос, но губы лишь слегка шевельнулись, не издав ни звука.
Девушка посмотрела ему в лицо, и Олег увидел в ее глазах знакомые янтарные всполохи.
— Ты веришь мне? — Губы ее остались твердо сжатыми, но вопрос прозвучал в его мозгу, словно он явственно услышал его.
— Теперь и не знаю, — так же беззвучно ответил он.
— Думай.
— О чем?
Тишина в ответ. Ни звука, ни мысли.
Он напряг волю, отбросил сомнения, мысли стали четче. Если бы она хотела убить, для этого можно было бы найти и более простой способ.