Уже в избе Велена подвела его к развернутой на полу медвежьей шкуре, помогла лечь. Середин облегченно вздохнул. Слабость не отступала, голова кружилась от усилий. Ему стало холодно, озноб тысяченожкой побежал по телу.
«Она сейчас укроет меня, согреет…»
Велена накинула на него половину шкуры, подложила под голову свернутый в несколько раз кусок холста.
«Это еще не все?» — Говорить было лень, и он просто подумал, обращаясь к ней.
— Нет, но осталось сделать немного.
Он знал, что Велена делает, видел это, как если бы смотрел на нее. Он даже мог бы заглянуть чуть дальше, увидеть то, чего еще не случилось, но непременно произойдет, но это было бы нечестно по отношению к ней: раз он доверился, то будет доверять до конца. «Хотя, по правде сказать, — подумал Середин, — мне действительно просто лень. Или нет желания напрягать мысли, или мне уже настолько все равно, что все безразлично, или… Да какая разница. Я верю ей, вот и все», — наконец решил он и, успокоенный, выбросил из головы мысли, оставив лишь пустоту и ожидание.
Губ коснулся край чаши. Середин бездумно припал к ней, глотнул. Мятная горечь обожгла, он наморщил лоб, взглянул на Велену. Она стояла на коленях возле него, обеими руками удерживая чашу. Кивнула успокаивающе: пей. Жидкость ледяным огнем пронеслась по пищеводу, возникло желание немедленно запить ее чем-то горячим, лучше даже кипящим, поскольку холод, возникший внутри, по температуре был сравним с космическим.
— Что это? — просипел Середин.
Велена не ответила. Отставив в сторону чашу, она выпрямилась, сложив руки на коленях. Олег будто только что заметил, что она все еще нагая, но даже отдаленной мысли о грешной близости у него не возникло. Холод распространялся изнутри, проникал в конечности, поднимался к голове. Велена откинула с ведуна медвежью шкуру, лицо ее стало сосредоточенным. Правой рукой она прикрыла ему лицо, положив ладонь на глаза. Он ощутил на груди касание ее пальцев: она что-то рисовала, сильно нажимая, на коже, иногда даже царапая ее. Олег попытался понять знаки, но вскоре сдался, так и не различив ни одной знакомой буквы или знака. Руны, что ли?
Велена заговорила, и он удивился, насколько изменился ее голос: стал ниже тембром, в нем появились просительные нотки, иногда умоляющие о чем-то шепотом, иногда срывающиеся почти на визг в безумных требованиях. Так иногда шаманы вводят себя в транс для общения с богами. Языка он не понимал, даже не слышал подобного. Голос девушки стал невыносим: он царапал барабанные перепонки, как кусок битого стела, скреб по нервам, как железная вилка по пустой тарелке. Хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этого скрежета, этого визга, проникающего в мозг стальной иглой… И холод. Он заполнил тело, перехватил горло, сузив дыхательные пути до размера булавочного укола, он поднимался все выше, заливая льдом мысли, погребал под собой сознание…