– А что же касается экспертизы, как она определяет такие подделки?
– Экспертиза? – повторил Иван Петрович. – Экспертиза состоит не только из технологий. Технология – это как анализ крови, только подспорье для диагноста. Но технологическая схема обследования картины – это прежде всего изучение холста, характера грунта, рисунка, палитры, общие приемы построения красочного слоя. Кстати, эти приемы схожи у многих художников, особенно у академистов девятнадцатого века – что немецких, что датских, что русских. Рентгенограмма – без комплекса это исследование может не дать правильный результат. Например, для картин Левитана характерно несколько типов рентгенограмм, как и подписи, хотя у Сурикова любая подпись висит на лаке. Так что, если опираться только на нее, всего нашего Сурикова надо из музеев выносить. Некоторые художники, например Куинджи и Василий Верещагин, вообще почти не подписывались. И наличие их подписи на какой-либо работе только настораживает.
– Иван Петрович, получается, что все фальсификаторы – образованные люди, хорошо знающие русское, немецкое, датское искусство?
– Да, это делают люди, хорошо знакомые с историей искусства, так сказать, не чуждые художественно-реставрационной и музейной среде. Некоторые подделки создаются с прекрасным чутьем. Например, вместо европейских замков, вилл и мельниц вписываются церкви, русские избы, украинские хатки. Причем для убедительности в картины Орловского добавляют пчелиные ульи и колоды, в пейзажи Саврасова – ворон и березы.
Вышел я от Сидорова с переполненной информацией головой. Все перепуталось, необходимо было разобраться в этом потоке и выслушать мнение самой Цветковой, ее алиби на этот счет. Но прежде чем ехать в тюрьму, я решил заехать к Ирине Комаровой и еще раз перечитать показания, которые дала Светлана Васильевна.
Через полчаса я читал показания: «В течение последнего года Кремнев с товарищами скупили на антикварном рынке ряд картин, по которым я консультировала его в плане проверки подлинности экспертных заключений. Кремнев очень суетился, пытался ухватить даже не очень качественные вещи. У антикваров он приобрел несколько картин, якобы принадлежащих кисти художника Киселева. Экспертизы я ему не делала. Я проверяла лишь бланк экспертизы. На тот момент эти бланки были подлинные. Кремнев приобретал эти картины сам, у меня он ничего не приобретал. Я лишь оказывала ему консультативные услуги». Затем я посмотрел на протоколы новых допросов, еще раз перечитал их и обратился к Ирине:
– Получается, что фактически у Цветковой Кремнев ничего не покупал? Она ему оказывала только консультативные услуги?