Я спустился вниз и снова постучался в картотеку.
– Извините, – сказал я, – но в девятнадцатом кабинете никого нет, а вы сказали, что следователь вызвал мою подзащитную. Я не могу их найти.
– Сейчас, одну минутку, – сказала сотрудница картотеки, взяла телефон и позвонила куда-то:
– Здесь адвокат пришел к Светличной… Понимаю… Сейчас. – И она обратилась ко мне: – Сейчас ее приведут. Подождите возле девятнадцатого кабинета.
Я вернулся к кабинету. Прошло уже больше часа с того времени, как я приехал в следственный изолятор. Наконец я услышал шаги. По коридору шли трое – Марина, следователь и еще один мужчина, одетый в форму офицера внутренних войск. Нетрудно было догадаться, что это был сотрудник следственного изолятора. Войдя в кабинет, следователь сухо поздоровался со мной.
– Хорошо, что вы пришли, – сказал он. – Как раз кстати. Сейчас мы будем проводить допрос в связи с открывшимися новыми обстоятельствами. Присаживайтесь, Марина Михайловна!
– Я могу перед допросом переговорить со своим адвокатом? – сказала Марина, обратившись к следователю.
– Нет, Марина Михайловна, я лишаю вас этой возможности.
– Почему? Ведь по закону…
– Никакого закона, – оборвал ее следователь. – Здесь ситуация такая, что неизвестно, будет ли ваш адвокат дальше с вами работать.
Теперь я вообще ничего не понимал. Неужели что-то случилось?
– Итак, Марина Михайловна, как вы можете объяснить, – следователь достал серо-зеленый бланк протокола допроса, – изъятие у вас в присутствии понятых записки следующего содержания? – Он достал из ящика стола тонкую папку скоросшивателя, открыл ее. Я увидел листок тонкой бумаги, на котором женским почерком было что-то написано. – Это ваша записка? Вы подтверждаете это?
– Да, – кивнула Марина.
Я смотрел на нее удивленными глазами. Все ясно, эту записку перехватили. Значит, за Мариной наблюдали. Может, была подсадная утка, которая информировала администрацию, может, скрытая камера. Короче, засекли Марину. «Быстро они следователя вызвали! – подумал я. – Так вот почему тут находится этот тюремщик…»
– Вы можете объяснить следствию, кому предназначалась эта записка? – продолжал следователь. – И через кого вы собирались ее передавать?
Я напрягся. Неужели она сейчас скажет, что через адвоката?
– Записка предназначалась одному моему знакомому, которого назвать я не могу, – сказала Марина. – А передавать я ее собиралась… – Марина сделала паузу.
Господи! Сейчас она скажет, что через адвоката, и меня тут же выведут из дела! Вот он, расчет следователя – так сказать, мелкая месть за то, что я пытался освободить Марину через суд!