– Эй! – крикнул Леонид, довершая число мер, положенных человеку, который заявился в гости.
Но внутренний мир этого дома отнесся ко всему такому, лежащему в границах приличий, невозмутимо, тем самым давая право на продолжение попыток.
И было вполне естественно, что Леонид полез в окно. То есть он собирался только заглянуть, не случилось ли чего с обитателями дачи. Убедиться в этом имеет право каждый человек.
«Вот он, Лихов переулок, номер дома двадцать семь», – обрадовался Семен тогда.
Он еще не был в гостях у Учителя. И уже одно вызывало любопытство: как он там поживает, этот старик? Но Сергей Сергеевич гостей не любил и дал Семену адресок, чтобы уж тот отвязался.
– Только в крайнем случае, понял? – сказал он, кривясь.
Сегодняшнее известие, с этой точки зрения, приходилось как раз на крайний случай. Вдобавок он хотел предъявить Учителю небольшой счет. В последний раз тот так его подвел, что дальше было некуда. Теперь попадись – живо поставят к стенке. Шутка ли, отныне «мокрое дело» на плечах. И только по вине этого старика. Не иначе. Рано или поздно такое бы случилось все равно, но, может, и не так уж скоро. Старуху он тогда ему простил, но терпение лопнуть могло и у теленка.
Семен пошел по лестнице, высматривая нужную дверь. На площадках пахло кошками. Облупившиеся стены были исписаны мелом – этакая лирическая арифметика: если к Маше прибавить Витю, то получится любовь.
Десятая квартира отыскалась на четвертом этаже. Нажимая звонок, Семен представил кислую мину Учителя.
За дверью погремели замками, и перед Семеном предстала тучная женщина в халате.
– Вы слесарь? Слава Богу! – обрадовалась она.
– Нет, я не слесарь, – сказал Семен. – Сергей Сергеевич будет дома? – в свою очередь, спросил он, нетерпеливо заглядывая через ее плечо в полумрак.
– Он у себя. Пройдите, – сказала женщина, пропуская Семена в коридор. – Вторая дверь направо, – добавила она.
Семен пошел, натыкаясь на ящики и лыжи. Потом глаза его привыкли. Он нашел вторую дверь, покашлял, прочищая горло, неистово постучал костяшками пальцев.
«Вот будет морда шилом, как я сейчас войду», – представил себе Семен.
– Милости просим, – ответил незнакомый мужской голос.
Семен очутился в комнате, заставленной старой мебелью. У окна за столом сидел однорукий лысый старик с веселыми глазами. Перед стариком были разложены веером, будто карты, какие-то рисунки, а в уцелевшей руке он держал лупу.
Семен огляделся, но, кроме них, ни души. Он сам да этот однорукий старикашка. Но особенного в этом ничего не было. От Сергея Сергеевича можно было ждать всего, и того, что он взял да и спрятался вон в том широченном гардеробе. Семен давно перестал удивляться, глядя на Учителя.