– По-немецки?
– Немного.
За спиной что-то сказали на незнакомом языке; Шурик понял только одно слово: русский – и резко повернулся. Фрак улыбнулся, из носа у него торчали волосы.
– Вы меня извините, – он поклонился, – но ухаживать за гостями входит в мои обязанности. Я сделал за вас небольшой заказ. У нас такой порядок – не заказывать нельзя.
– Спасибо, – Шурик с удовольствием уже сбежал бы отсюда, но было поздно. – Спасибо, – повторил он, – закажите мне еще бокал минеральной воды. Без льда.
Фрак дал барменше команду и снова повернулся к боксеру.
– Господин поет? – Он тронул выпирающий кадык.
– Да. В легком весе, – сказал Шурик басом и отвернулся.
Барменша подвинула ему чашку кофе, плеснула в бокал коньяку, поставила бокал с водой и хотела отойти, но Шурик остановил ее вопросом:
– Сколько? – для наглядности он протянул руку и потер пальцами друг о друга.
Барменша рассмеялась, на щеках у нее появились симпатичные ямочки, взяла бумажную салфетку и написала: сорок.
Он положил на стойку сорок шиллингов, произвел несложное арифметическое действие, известное под названием сложение, и расстроился. «Расширение кругозора» обходилось дорого, за восемьдесят монет можно было купить две нейлоновые рубашки или отличный плащ-болонью. Пусть Зигмунд утверждает, что цивилизованные люди нейлон уже не носят. Шурик прикинулся бы нецивилизованным. Но деньги уже пропали, и он взял чашку кофе и незаметно огляделся.
Зал, как Шурик и отметил сразу, небольшой, уютный, чистенький и отделан со вкусом. Народу немного, за столиками в основном сидели мужчины, были и парочки, но не сказать, что молодые. Несколько девушек стояли, как и Шурик, у стойки; симпатичные или нет – он разглядеть не мог, так как сначала они заинтересованно взглянули на Шурика, но барменша им что-то сказала, и девушки отвернулись.
Послышалась тихая камерная музыка, и занавес пополз вверх. Шурик взглянул на часы – двенадцать. Сажина еще нет, но от ребят попадет точно. Поверят, что заблудился? Роберт поверит, а Зигмунд – никогда. Всыплют. Сажину скажут? Только взглянуть на сцену, пять минут, и бегом.
На подмостках появилась не очень молодая и изрядно напудренная женщина в бальном платье. Интерьер – широкая кровать и огромное трюмо, – видимо, спальная комната. Женщина устало прошлась, трогая привычные вещи, что-то напевала, прикрыла глаза и сделала несколько танцевальных движений. Шурик понял, что она вернулась домой с бала или вечеринки. Затем она сняла браслет, ожерелье, шиньон, достала из шкафчика бутылку, сделала глоток. После этого села перед трюмо и начала раздеваться, делала все не торопясь, ритмично и небрежно, и Шурик подумал, что она здорово тренирована.