Проанализировав анкеты, Виталий всей шкурой почувствовал близость перемен.
Дошел до него и слух, что в город за дешевой огненной водой срочно отправлена быстроходная моторная лодка. Еще говорили, что не сегодня-завтра со складов «Зимних витаминов» начнут бесплатно раздавать всяческие товары. Только об этом и говорили. Пьяная Тайка Струкова, сторожиха с заправки, так и заорала, увидев на улице Колотовкина: «Ой, люди, люди!» – «Ты чего?» – «Объявляю бессрочную голодовку!» – «Да почему?» – «А всякие, видите? Обижают простой народ». – «Чего голодовкой-та добьешься?» – «Покою!»
Люди нехорошо перешептывались.
Не ко времени стучал на дереве ученый дятел Павлика Мельникова.
Поддатые скотники на краю села снимали лопатами жирный дерн. Колотовкин спросил:
– Что копаете?
Ответили:
– Окопы.
– Это еще зачем?
– Немцы в селе.
Тянуло ветерком с болот.
На обочине валялся попик отец Борис по прозвищу Падре.
На рейде, против села, чуть ниже затопленной баржи, преграждавшей путь к заправке, грозно дымил буксир капитана Степы Карася. Проклятый одноногий Ахав тоже терпеливо выжидал развития событий. Стрелы бортовых лебедок торчали в сторону берега. как стволы скорострельных пушек. «Пыжик, карла!» – ругались скотники и бурлаки, плюясь в сторону дома Колотовкина. В окне, голый по пояс, малость обрюзгший от непрекращающейся пьяни, на голове тирольская шляпа с пером, херр Цибель важно репетировал будущую речь перед глупыми, купленными им русскими мужиками. Поддатые скотники и бурлаки, наблюдая с бугра за таким позором, зеленели от ненависти, но дисциплина у них пока держалась. Для этого прихрамывал вдоль отрытых окопов заскорузлый старинный дед Ивлев – в телогрейке, в валенках и в шапке с красным бантом. Совсем как комиссар. Тоже мечтал омыть валенки в каком теплом океане. А Володька Зоболев, недавно вернувшийся из Томска, показывал мужикам новенький противогаз. «Смотрите, – показывал. – Делаешь большой глоток самогона и сразу натягиваешь маску на лицо. Никаких потерь. Все пары алкоголя идут в организм».
Скотники и бурлаки переглядывались. «Тлетворное влияние запада, – сердился старинный дед. – Это у них там так принято». – А сын кузнеца Кешка Власов злился: «Ты, Зоболев, прямо как трансформер. Все трясешься и трясешься». – «А плесните в стакашек». – «Ты же в Томск ездил лечиться». – «Не долечили наверное».
Зоболева жалели.
Сам он, кстати, считал, что чувствует себя плохо вовсе не из-за благушинского некачественного самогона, а исключительно потому, что лечился в Томске. Заложив стаканчик, трясясь, спускался на берег, устраивался на мостках, далеко уходящих в реку. Жалел себя: вот даже выпивка перестала действовать. Вдруг вылетал из воды здоровенный судак, разворачивался колесом, припечатывал Зоболева по морде.