– Что? – спрашивает Джазир, и голос его испуганно вибрирует, а глаза смотрят не на Талгата, а за поворот, где летят клубы дыма и пыли, откуда раздаются новые и новые чередующиеся взрывы.
– Я здесь подожду, а ты беги за подмогой. Этот и соседний проход надо срочно камнями завалить... Быстро! – Талгат прикрикивает. – А по другим коридорам пусть гости побегают... Долго им блуждать придется...
Джазир растерянно кивает и сдвигается в глубину, постепенно ускоряя шаги. А сам Талгат не спешит. Он опять улыбается, хотя улыбка эта горькая. Он стоит в опасной близости от угла, за которым вход в галерею, опирается рукой о стену, словно эту стену пробует на ощупь. Он в самом деле пробует ее. Талгат хорошо знает, что эта стена – большой, далеко тянущийся монолит. Монолит вздрагивает всем своим твердым телом, но не вибрирует, не дрожит. Это значит, что для него подобный обстрел не страшен, как мог бы быть он страшен для более колкой или, наоборот, мягкой породы. Монолит выдержит, и Талгат за ним в безопасности. А уходить далеко не хочет, потому что свое командирское ремесло знает хорошо. Он отлично помнит, сколько НУРСов на вооружении «восьмерки». Он считал количество вертолетов, он понимает, что может прилететь вторая эскадрилья, но не будет сразу повторять атаку, потому что даст возможность осесть дыму и пыли, чтобы увидеть результаты первой атаки. В тихую безветренную погоду на это уйдет минуть десять.
– Последнее звено! – не себе говорит, а словно вертолетчикам отдает приказ Талгат.
Он выслушивает количество взрывов и после этого спокойно выходит в облако пыли. Знает, теперь некоторое время можно спокойно бродить по галерее, превратившейся в площадку. Он слышит одновременный топот ног. Это исполнительный алжирец Джазир возвращается с помощниками.
– Камней много... – из пыльного облака кричит Талгат. – Таскайте, заваливайте эти два коридора. Сами уходим через щель и заваливаем ее...
Кто-то оказывается рядом, вытаскивает большущий осколок стены из-под ног Талгата, тащит. А он выходит на самый край, перешагивает то, что было некогда стеной – не очень прочной, но все же стеной, и шагает дальше, на самый край, ближе к месту, где можно чистый воздух увидеть. Но там останавливается, ждет, когда глаза привыкнут. Пыль оседает медленно. Но скоро Талгат уже видит склон под ногами, а еще через несколько секунд видит и дальше, видит дорогу, от которой поднимаются, торопясь, крепкие парни в серо-грязной камуфляжке. А впереди, слегка опережая группу, идет человек в грязно-зеленой камуфляжке.