Понимая, что должна ненавидеть Николаса, Глори продолжала любить его. Ее мучила боль. Ужасная, изводящая боль, которую никогда раньше не испытывала, даже после смерти отца. Как жить дальше? И стоит ли теперь жить? Боясь, как бы не подкосились ноги, Глори еще крепче вцепилась в руку Мака, который вел ее по оживленной улице.
Они проходили мимо подвод и телег, лошадей и пешеходов. Среди бочек, тюков и ящиков, рядом со зданием Тонтин Кофи Хауса стоял аукционист, и его громкий голос, перекрывающий шум улицы, собирал вокруг толпу. Внутри здания, как объяснил девушке Мак, маклеры и агенты страховых компаний подписывали контракты и страховали грузы различных судов.
Глори с трудом следила за нитью разговора. Поскольку никаких вещей у нее не было, а дом тетушки находился всего в нескольких кварталах от пристани, они решили идти пешком, и девушка была несказанно рада этому, надеясь привести в порядок мысли. Тетушка ничего не знала о приезде племянницы, но она покидала город так редко, что почти наверняка окажется дома. Хотя они и нечасто бывали вместе, Глори обожала свою тетю Флоу. Во многом она была ей ближе матери. Может быть, причиной этого была их безумная любовь к Джулиану Саммерфилду.
Последний раз Глори видела свою хрупкую седую тетушку на похоронах отца, но совсем обезумевшая от горя почти не общалась с ней.
Тетушка Флоу, казалось, все поняла. Оставалось надеяться, что она правильно поймет и их с Натаном бегство.
В конце концов, они добрались до высокого крыльца огромного кирпичного особняка, и Натан постучал тяжелым медным молотком по резной деревянной двери. Открыл невысокий худощавый слуга с недовольным лицом.
– Пожалуйста, передайте миссис Стэйси, что приехала ее племянница, – тихо произнесла Глори.
Натянуто улыбнувшись, слуга проводил их в гостиную. Эта комната была отделана в модном когда-то стиле Федерализма, отличавшемся множеством лепных украшений на стенах и никуда не ведущих дверей, служащих украшением гостиной.
– Я, наверное, пойду, Глори, – сказал Мак. – Хорошо?
Заметив участие в глазах старого шотландца, девушка кивнула.
– Да.
– Я не знаю, почему все так вышло. – Мак уставился на мысок своего сапога, нелепо выглядевшего на фоне блестящего паркета. – Этот парень вел себя, как последний идиот. На него это совсем не похоже.
– Спасибо вам, Мак, за участие. – Глори коснулась губами щеки моряка. Мак повернулся и вышел из гостиной. Через несколько минут туда вбежала хозяйка дома.
– Глори! Ради всего святого, что ты делаешь в Нью-Йорке? – Добрые голубые глаза Флоренс Стэйси, так похожие на глаза отца, светились радостью. – Вы приехали с матерью?