Тот только улыбался, но теперь улыбка не казалась натянутой и показной, как раньше. Особенно, когда его взгляд задерживался на смущенной девушке.
Джулиан терялся в догадках, что, интересно, могло произойти на дороге вчера вечером, и одна частичка его души было засомневалась, не слишком ли он торопил события, подталкивая их друг к другу? Другая успокаивала и вселяла надежду, может быть, дочери улыбнется счастье, и она встретит такую же любовь, какую испытал и он.
Но Николас уезжал. По выражению лица Глори без особого труда можно было понять, что ей этого совсем не хочется. Да и сам Блэкуэлл не казался веселым.
– До свидания, капитан, – попрощалась с ним Глори. Они вышли на веранду, залитую теплыми лучами весеннего солнышка.
Николас прикоснулся к тоненьким пальчикам девушки и поднес их к губам. Его глаза, обычно темно-серые, казались почему-то светлее.
– Очень рад, что мы познакомились, мисс Саммерфилд. Рад гораздо больше, чем мог предположить.
– Вы скоро вернетесь в Чарлстон? – спросила Глори, больше всего на свете желая, чтобы он сказал «да».
– Боюсь, что нет. – К этому Николас ничего не добавил, и Джулиан недоумевал, почему его слова прозвучали как прощание, хотя лицо говорило совсем о другом.
Глория выпрямилась.
– В таком случае, желаю вам всего хорошего. – Она повернулась, чтобы уйти с высоко поднятой головой.
– А вы, Глори, не довольствуйтесь малым, когда можете получить все, – он красноречиво посмотрел на Джулиана. Потом сел в экипаж. Лошадь, на которой он приехал сюда, была привязана сзади. Утром капитан обнаружил, что конь хромает, поэтому Моуз вызвался отвезти его в Чарлстон.
– Еще раз большое спасибо, Джулиан, – поблагодарил Николас.
Когда экипаж отъехал, мистер Саммерфилд подошел к дочери. Она смотрела вслед экипажу, пока тот не свернул и не скрылся из вида.
– Он ведь понравился тебе, верно? – мягко спросил Джулиан, встретившись с беспокойным взглядом дочери.
– Даже слишком. – Это было все, что смогла произнести Глори.
Все следующие после именин недели Глори пыталась забыть Николаса Блэкуэлла. Она присутствовала на нескольких званых вечерах и на костюмированном балу Мириам. Теперь мужчины, увивавшиеся вокруг девушки, казались или слишком молодыми, или чересчур щеголеватыми. Глори, поцеловав Эрика, не испытала ровным счетом ничего. При встречах с Лавинией Бонд у нее разыгрывалось воображение: Николас лежит рядом с этой хорошенькой рыжеволосой женщиной, ласкает ее, целует. Глори испытывала жгучую ревность, почему Лавиния, а не она?
И только к первому мая жизнь девушки кое-как вошла в привычное русло. Она отказалась выйти замуж за Эрика Диксона, несмотря на все уговоры матери.