– Разумеется. Его личные вещи.
– Гениально, – вздохнул адвокат. – Супруг может забрать свое нательное белье.
Гейли поняла, что нарочно подслушивает чужой разговор. Она виновато глянула на Брента и тяжко вздохнула. Мак-Келли понял ее, поскольку давно обратил внимание на беседу за соседним столиком. Он взял невесту за руку и сжал ее пальцы:
– Все, чего она жаждет, – это крови, да?
– Брент! Это ужасно, правда? Кошмарно. Они, наверное, любили друг друга. Поженились, а теперь, смотри…
Брент прервал ее, покачав головой:
– Гейли, пойми, есть на свете жадные люди. И мстительные. Мы не такие. Мы любим друг друга. Не беспокойся. Между нами никогда не случится подобного.
– Брент, тебе бы испугаться хорошенько. Меня испугаться. Может, тебе следовало бы заранее обратиться к адвокатам?..
– Но, Гейли, между нами подобное невозможно. Она улыбнулась и погладила его чисто выбритую щеку:
– Невозможно? Это правда?
– Невозможно. Идем. Прогуляемся немного, а потом поедем домой.
– Сегодня – наш первый выход в свет.
– Куда деваться, надо иногда отпускать тебя на работу. В конце концов, неудобно перед Джеффом.
– Ты такой щепетильный, да?
– Да. Но начинаю уставать от этого.
Он заглянул в счет, оставил деньги на столе и повел Гейли к выходу. Держась за руки, они пошли вдоль улицы мимо Музея конфедерации.
– Представляешь, – заговорила Гейли, – бедный Джефф Дейвис. В этом доме он потерял сына. – Она кивнула в сторону стоящего по правую сторону улицы дома. – Его ребенок упал с балкона и умер.
Брент остановился, обнял Гейли и положил подбородок ей на макушку:
– История знает немало трагических случаев.
– Да, пожалуй, – согласилась она и посмотрела на Брента снизу вверх. – Но как странно!
– Что именно?
– Я лишь сейчас вспомнила, что до сих пор не знаю, откуда ты родом!
– Виргиния, мэм, – с неподражаемым акцентом ответил он. – Я виргинец до мозга костей.
– Я тебя обожаю! – рассмеялась Гейли. – Надо же, собралась замуж, не зная элементарных вещей.
Брент немного помолчал, а потом, снова обняв ее, поцеловал. Луна освещала его волосы, лица почти не было видно.
– Для этого придуман брак, милая. Всю жизнь можно спокойно, не торопясь, выяснять эти мелочи.
Потом он взял Гейли за руку, и они пошли дальше.
– Ты любишь старинные вещи, – вдруг сказала она.
– Ты имеешь в виду дома?
– Дома и вообще историю.
– Да, люблю. Но не только их.
– Что еще?
– Тебя. Сказать, что люблю в тебе больше всего?
– Что?
– Слушай… – Он склонился к ее уху и штрихами, выдающими настоящего художника, описал то, что он любит.
– Но мы едва уехали оттуда…
– Ошибаешься, это было очень давно. Идем скорее в машину.