Когда шла речь об “Архипелаге”, я был спокойнее, я был уверен, что не нынче, так через месяц-другой “Архипелаг” все равно будет напечатан, но у меня не было никакой уверенности в судьбе “Тетради”, ее могли и зажать. Надолго, а то и навсегда.
Г.У. Медведев – инженер-атомщик (значит, умный), проектировал и строил Чернобыльскую АЭС, участвовал в ликвидации последствий катастрофы, был облучен, семь месяцев пролежал в больнице – кому же было и написать об этом погублении белого света, как не ему?
До “Нового мира” что-то в том же духе Медведев напечатал в Ленинграде (в “Неве”), имел место цензурный скандал, его и его редактора обвиняли в разглашении государственной тайны, он предусмотрительно запасся какими-то реабилитирующими бумагами, однако его редактора таскали и таскали, редактор звонил мне: правда ли, что и мы собираемся печатать Медведева? Вот бы было хорошо, ему бы поддержка! Но я уклонялся от прямого ответа, я не знал, кто звонит и насколько можно быть откровенным, дело-то было еще котом в мешке.
Г.У. Медведев держался очень осторожно. Он жил где-то под Москвой, телефона у него не было, сообщались по телеграфу или звонили его соседям. Редакцию он не торопил, вел себя корректно, очень сдержанно.
Не так давно в Министерстве экологии (уже после публикации “Тетради”) ухватила меня какая-то дама (представилась, но я фамилию не запомнил):
– У меня такие материалы, такие материалы по Чернобылю! Будете печатать?
– Будем. Хотя мы ведь напечатали Медведева.
– Медведев – это что!.. Вот у нас, у нашей группы экспертов главной экспертизы по расследованию аварии, у нас материалы! Медведев этими данными не обладает, да и не все он мог сказать: сам ведь тоже и строил, и проектировал…
– Ну, разумеется, – сказал я, – в одной статье всего не скажешь. Время идет, появляются новые данные. Пишите нам. Будем печатать.
Говорили с полчаса. Впечатление: женщина знающая, да и очевидно ведь: полные материалы той экспертизы и до сих пор полностью не опубликованы.
Дама обещала в редакцию зайти, продолжить разговор. Принести материалы, дело даже выглядело так, будто она меня уламывает принять ее.
Не зашла, не принесла, не позвонила. А следы я не найду. Если же люди знающие молчат, незнающий у них ничего не вырвет.
И еще о цензуре того времени.
В Главлите (Солодин) объяснили мне обстановку: Главлит, если что нынче и цензурует, так только в порядке общегражданском (того же Солженицына), но существуют ведомственные цензуры (военная, атомная и др.), туда Главлит обязан посылать “сомнительные” материалы, а пропускать эти материалы, только получив “добро” этих закрытых ведомств.