— Пятьдесят тысяч франков! — вскричал Кадрусс. — Так он был с грецкий орех, что ли?
— Нет, поменьше, — отвечал аббат, — но вы сами можете об этом судить, потому что он со мною.
Глаза Кадрусса, казалось, шарили под платьем аббата, разыскивая камень.
Аббат вынул из кармана коробочку, обтянутую черной шагреневой кожей, раскрыл ее и показал изумленному Кадруссу сверкающий алмаз, вправленный в перстень чудесной работы.
— И это стоит пятьдесят тысяч франков?
— Без оправы, которая сама по себе довольно дорога, — отвечал аббат.
Он закрыл футляр и положил в карман алмаз, продолжавший сверкать в воображении Кадрусса.
— Но каким образом этот камень находится в ваших руках, господин аббат? — спросил Кадрусс. — Разве Эдмон назначил вас своим наследником?
— Не наследником, а душеприказчиком. «У меня было трое добрых друзей и невеста, — сказал он мне, — я уверен, что все четверо горько жалеют обо мне; один из этих друзей звался Кадрусс».
Кадрусс вздрогнул.
— «Другого, — продолжал аббат, делая вид, что не замечает волнения Кадрусса, — звали Данглар, третий прибавил он, хоть и был мой соперник, но тоже любил меня».
Дьявольская улыбка появилась на губах Кадрусса; он хотел прервать аббата.
— Постойте, — сказал аббат, — дайте мне кончить, и, если вы имеете что сказать мне, вы скажете потом. «Третий, хоть и был мой соперник, но тоже любил меня, и звали его Фернан; а мою невесту звали…» Я забыл имя невесты, — сказал аббат.
— Мерседес, — сказал Кадрусс.
— Да, да, совершенно верно, — с подавленным вздохом подтвердил аббат, — Мерседес.
— Ну, и что же дальше? — спросил Кадрусс.
— Дайте мне графин с водой, — сказал аббат.
Кадрусс поспешил исполнить его желание.
Аббат налил воды в стакан и отпил несколько глотков.
— На чем мы остановились? — спросил он, поставив стакан на стол.
— Невесту звали Мерседес.
— Да, да. «Вы поедете в Марсель…» Это все Дантес говорил, вы понимаете?
— Понимаю.
— «Вы продадите этот алмаз и разделите вырученные за него деньги между моими пятью друзьями, единственными людьми, любившими меня на земле».
— Как так пятью? — сказал Кадрусс. — Вы назвали мне только четверых.
— Потому что пятый умер, как мне сказали… Пятый был отец Дантеса.
— Увы, это верно, — сказал Кадрусс, раздираемый противоречивыми чувствами, — бедный старик умер.
— Я узнал об этом в Марселе, — отвечал аббат, стараясь казаться равнодушным, — но смерть его произошла так давно, что я не мог узнать никаких подробностей… Может быть, вы что-нибудь знаете о смерти старика?
— Кому и знать, как не мне? — сказал Кадрусс. — Я был его соседом. О господи! Не прошло и года после исчезновения его сына, как бедный старик умер!