Первый будет mazzolato.
Второй будет decapitato.
Благочестивые души приглашаются молить господа о даровании чистосердечного раскаяния сим двум злополучным преступникам».
Это было именно то, что Франц слышал два дня тому назад среди развалин Колизея; в программе не произошло никаких изменений — имена осужденных, их преступления, способ казни были точь-в-точь те же.
Таким образом, транстеверинец был, вероятно, не кто иной, как Луиджи Вампа, а человек в плаще — Синдбад-Мореход, продолжавший и в Риме, как в Порто-Веккио и Тунисе, свою филантропическую деятельность.
Между тем пробило девять часов, и Франц хотел уже разбудить Альбера, как вдруг, к его величайшему изумлению, тот вышел из спальни и даже в полном туалете Мысли о карнавале не давали ему покоя и подняли с постели раньше, чем Франц ожидал.
— Как вы думаете, синьор Пастрини, — обратился Франц к хозяину, — раз мы оба готовы, не явиться ли нам к графу Монте-Кристо?
— Разумеется, — отвечал тот, — граф Монте-Кристо имеет привычку вставать очень рано, и я уверен, что он уже часа два, как не спит.
— И вы считаете, что мы не обеспокоим его?
— Совершенно уверен.
— В таком случае, Альбер, если вы готовы…
— Я совершенно готов, — сказал Альбер.
— Так идем и выразим нашему соседу благодарность за его любезное внимание.
— Идем!
Францу и Альберу надо было только перейти площадку; хозяин опередил их и позвонил, лакей отпер дверь.
— I signory francesi[31], — сказал Пастрини.
Лакей поклонился и пригласил их войти.
Они прошли через две комнаты, обставленные с роскошью, какой они не ожидали найти в гостинице маэстро Пастрини, и вошли, наконец, в безупречно убранную гостиную На полу был разостлан турецкий ковер, и удобные кресла словно приглашали посетителей отдохнуть на их упругих подушках и выгнутых спинках. Стены были увешены картинами известных мастеров вперемежку с роскошным оружием, а на дверях колыхались пышные портьеры.
— Если вашим милостям угодно будет сесть, — сказал лакей, — я пойду доложить графу.
И он вышел в другую дверь.
Когда эта дверь открылась, из-за нее донеслись звуки лютни, но тотчас же смолкли До молодых людей, ожидавших в гостиной, долетело только мимолетное дуновение музыки.
Франц и Альбер обменялись взглядом и снова принялись рассматривать мебель, картины и оружие. Чем дольше они смотрели на всю эту роскошь, тем великолепнее она им казалась.
— Ну-с, — обратился Франц к своему приятелю, — что вы на это скажете?
— Скажу, дорогой мой, что наш сосед либо биржевой маклер, сыгравший на понижение испанских фондов, либо князь, путешествующий инкогнито.