– Мне он был нужен только потому, что я собираюсь уходить, но если его высочеству угодно оставить его у себя еще на некоторое время...
– Нет, граф, все уже ясно.
Паж вышел; Ла Моль застегнул плащ.
– Ну как? Что ты решил? – спросил Ла Моль.
– Понятия не имею.
– А я тебя застану здесь вечером?
– Что я могу тебе ответить?
– Так ты не знаешь, что будешь делать через два часа?
– Я прекрасно знаю, что буду делать я, но не знаю, что мне прикажут делать.
– Герцогиня Неверская?
– Нет, герцог Алансонский.
– В самом деле, – сказал Ла Моль, – я заметил, что с некоторого времени он стал к тебе чрезвычайно благосклонен.
– Чрезвычайно, – подтвердил Коконнас.
– В таком случае, твое будущее обеспечено, – со смехом сказал Ла Моль.
– Фу! Младший сын! – воскликнул Коконнас.
– У него столь страстное желание сделаться старшим, что небо, может быть, и совершит для него чудо, – возразил Ла Моль. – Итак, ты не знаешь, где будешь вечером?».
– Нет.
– Тогда иди к черту... или, лучше сказать, ну тебя к Богу!
«Этот Ла Моль – ужасный человек, – сам с собой рассуждал Коконнас, – вечно он требует, чтобы ты сказал, где будешь вечером! Разве можно это знать заранее? А впрочем, похоже на то, что мне хочется спать».
И Коконнас опять улегся в постель. А Ла Моль полетел к покоям королевы. В уже знакомом нам коридоре он встретил герцога Алансонского.
– А-а! Это вы, господин де Ла Моль? – спросил герцог.
– Да, ваше высочество, – почтительно кланяясь, отвечал Ла Моль.
– Вы уходите из Лувра?
– Нет, ваше высочество, я иду засвидетельствовать мое почтение ее величеству королеве Наваррской.
– А в котором часу вы уйдете от нее, господин де Ла Моль?
– Вам угодно что-нибудь мне приказать, ваше высочество?
– Нет, не сейчас. Мне надо будет поговорить с вами вечером.
– В котором часу?
– Приблизительно между девятью и десятью.
– Буду иметь честь явиться в этот час к вашему высочеству.
– Хорошо, я полагаюсь на вас.
Ла Моль раскланялся и пошел своей дорогой.
«Иногда этот герцог вдруг бледнеет, как мертвец... Странно!..» – подумал он.
Он постучал в дверь к королеве; Жийона, словно поджидавшая его прихода, провела его к Маргарите.
Маргарита сидела за какой-то работой, видимо, очень утомительной; перед ней лежала бумага, пестревшая поправками, и том Исократа[55]. Она сделала Ла Молю знак не мешать ей дописать раздел; довольно быстро его закончив, она отбросила перо и предложила молодому человеку сесть рядом с нею.
Ла Моль сиял. Никогда еще не был он таким красивым, никогда не был таким веселым.
– Греческая! – бросив взгляд на книгу, воскликнул он – Торжественная речь Исократа! Зачем она вам понадобилась?.. Ага! вижу на бумаге латинское заглавие: «Ad Sarmatiae legates reginae Margaritae concio!»