– Йя, майне геррен, – поддержала шутку девушка и подала меню.
– Э нет, красотка, – Наумов отодвинул протянутое меню, – ты нам просто принеси все самое вкусное, что у тебя припрятано и, конечно, пивка.
– Сию минуту, – девушка удалилась в сторону барной стойки.
Амбросимов вытащил портсигар и затянулся сигаретой, прикуренной от стильной зажигалки. Официантка принесла два пива в заиндевевших пузатых кружках и со стуком поставила их на доски стола. Пена в кружках закачалась, и пиво тонкой струйкой потекло по стеклу, прокладывая прозрачную дорожку на тонком слое инея.
Наумов отхлебнул пенную шапку, облизнул верхнюю губу и удовлетворенно вздохнул.
– Хорошо-то как… – произнес он.
– Как никогда не было, и опять также, – поддразнил его Амбросимов, – любишь ты Леха показуху.
– Люблю, – честно сказал Леха.
– Вот завтра и покажешь начальству, как Леха Наумов с итальянцами воевал.
– Ты чего Колян! Все как нельзя лучше, хоть и дал дуба наш итальянец, но зато мы нашли бабушкину пропажу…
– У дедушки в штанах, – нахмурился Колян, – труп, Леха, это хорошо и кассетка с записью это хорошо, да только что-то мне неспокойно.
– Неспокойно ему. Посмотрел бы я на тебя, если бы мы оттуда пустые ушли, а теперь, что один труп, что два, все едино. Мы сбоку.
– Из всей этой итальянской шайки только один Камилиери может что-то знать, не зря же он приходил к Браско.
– Эка, ты хватил, Камилиери для нас недосягаем. Итальянцы, обжегшись на молоке, будут дуть и на воду. Теперь без адвоката и близко не подойти. Посольство, консульство и прочая бодяга.
На огромном металлическом подносе официантка принесла керамические блюда со свиной голяшкой и горкой дымящейся капусты. Наумов сглотнул слюну. Некоторое время они молчали, откусывая большие куски мяса, подцепляя вилкой, похожие на морские водоросли, нарезанные капустные листья. Наевшись, и заказав еще по одной кружке пива, они откинулись на спинки деревянных сидений, обитых кожей.
– Не дает мне покоя, Леха, одна фраза…
– Ик, прости, какая фраза?
– Которую произнес Браско перед смертью, помнишь? – Амбросимов наклонился к Алексею.
– Чего-то просипел, – ответил Наумов, – я и не понял, быстрее кинулся ему искусственное дыхание делать, тьфу…
– Он сказал "Не я", – напомнил Николай.
– С чего ты решил, что это полная фраза? – равнодушно процедил Наумов сквозь зажатую в зубах зубочистку. – Может это только ее часть.
– Часть?
– Ну, типа, "нея…сно".
– Типа, неясно мне ребята, с чего это я умираю? – хохотнул Амбросимов. – Это, по-твоему, перед смертью может сказать человек?
– Так итальянец, чего взять, – усмехнулся Наумов.