В последнюю по времени поездку в Москву я за одним водителем даже записала: «Девчонки пригородные, вон, по вокзалам промышляют. На хлеб-то надо наголодранить». — «А родители как отпускают?» — спросила я. Он заметил: — «А что родители… Они сами из куля в рогожу переворачиваются».
Причем, точно знаю, от какого человека извлеку «материал», а какого даже трогать не надо. Я это чувствую, как вампир чует свежую теплую кровь.
Иногда срабатывает метод общения «от обратного».
Однажды после записи на «Эхе Москвы» я стою на Новом Арбате, ловлю машину. Возле меня останавливается автомобиль:
— Сколько?
Я говорю:
— Голубчик, я не знаю сколько, это вы мне должны сказать.
И он от этого «голубчика» и моего, якобы, абсолютного идиотического доверия, сначала оторопевает.
— Не, ну… какая ваша цена-то?
— Ей-богу, не знаю. Двести?
— Садитесь!
— Вот спасибо, голубчик!
Сажусь, и он, уже контуженный этим моим «голубчиком», уже слегка размягченный, тут же начинает делиться размышлениями, рассказывать, какая тяжелая жизнь, какой город тяжелый, и проклятая эта, вот, милиция!
— Понимаете, дерут ведь страшно, без зазрения совести, и рука руку моет, и как вот это называется, есть такое слово…
Я говорю: «Коррупция?»
— Точно! Как вы сказали?
— Коррупция.
— Вот эта коррупция, да, ну вы ж понимаете, ты станешь чего-то доказывать, а он заберет права, и всё, вроде ты чего-то не подписал… Потом — что еще творят? Раскопают какой переулок, — а я туда всю жизнь заворачивал, — вчера, по привычке сунулся, а там в кустах — «кирпич».
— Как — в кустах?
— В кустах поставят «кирпич», чтоб, значит, не видно. И мент сидит в засаде. А ты по привычке туда зарулил. Ну, забрал он права, и всё. Иди к адвокату. Я иду к адвокату, а это 40 тыщ, ионе сговоре с этим адвокатом. Как вы сказали слово-то… которое?..
— Коррупция.
— О, коррупция! Или, опять же, вот, моя сестра сдаёт комнату в квартире. А мент приходит, как по часам. Дай ему…
— Что ему дать?
— Ну, как же? Те, которые комнату снимают, менту отстегивают.
— За что?
— Он их крышует…
— Зачем?
— Крышует, говорю.
— Понятно…
— А теперь — что? Ежли они бузят, пьянка там, или громко музыку включили, ему ж теперь не пожалуешься, он же их крышует… Как вы сказали, слово называется?
— Коррупция.
— ТАК ЧТО У ВАС СВОИ ОСВЕДОМИТЕЛИ, СВОИ ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ?
— Я просто знаю, за какой конец нити потянуть, чей роток развязать.
Ведь кто-то может три часа безостановочно рассказывать всю свою жизнь, и я не возьму ни слова: обыденная вязкая тусклая речь… А другой произнесет две-три фразы… — и это блеск, веер павлиньего хвоста. Пир души!