– Вы тут? – спросил он. Заметив донью Флору, он продолжал:
– Да вы не одна. Я бы удивился, если бы вы отважились прийти одна.
– Ради спасения сына я бы на все отважилась, – отвечала донья Мерседес.
– Входите же, но одна.
– Дон Руис, – тихо промолвила донья Флора, – не позволите ли вы дочери вашего друга присоединить свою просьбу к просьбе матери?
– Если донья Мерседес согласна говорить со мной в вашем присутствии и сообщить мне что-то, тогда входите.
– О нет, нет, я войду одна или уйду прочь, – крикнула донья Мерседес.
– Что ж, идите без меня, – проговорила донья Флора, подчиняясь воле несчастной матери и отступая перед доном Руисом, который повелительным жестом остановил ее.
Дверь закрылась за доньей Мерседес.
Донья Флора застыла на месте, пораженная всем, что видела; перед ней словно начинала раскрываться какая-то затаенная душевная драма, но действие, которое перед ней развертывалось, было ей непонятно. Могло показаться, будто она подслушивает, но она ничего не слышала. Все заглушало биение ее сердца.
И, однако, ей чудился то умоляющий, робкий голос доньи Мерседес, то мрачный, угрожающий голос дона Руиса.
Вдруг она услышала странный шум, бросилась к двери и распахнула ее: на полу лежала донья Мерседес.
Девушка подбежала, попыталась приподнять несчастную, но дон Руис знаком остановил донью Флору. Было ясно, что донья Мерседес упала, подкошенная мучительным волнением.
Дон Руис стоял в десяти шагах от доньи Мерседес, и если бы она упала по его вине, он бы не успел отойти на такое расстояние.
Он с жалостью посмотрел на нее, поднял, перенес из комнаты в прихожую и положил на кушетку.
– Бедная, бедная мать, – пробормотал он.
Потом он вернулся в комнату и снова заперся, не сказав ни слова молодой девушке, будто ее и не было.
Немного погодя донья Мерседес открыла глаза, собралась с мыслями, пытаясь понять, что с ней, где она находится, припоминая, как она очутилась здесь, затем встала, качая головой.
– Я так и знала, так и знала! – прошептала она.
Донья Мерседес вернулась к себе в комнату в сопровождении молодой девушки и упала в кресло.
В эту минуту дон Иниго крикнул из-за двери – переступить порог он не решился:
– Дочка, дочка, пора, нам нельзя здесь оставаться.
– Да, да, – подтвердила донья Мерседес, – ступайте!
Девушка опустилась на колени.
– Сеньора, благословите меня, я постараюсь добиться того, чего не удалось добиться вам.
Мерседес протянула руки к донье Флоре, коснулась губами ее лба и произнесла слабым голосом:
– Да благословит тебя бог, как я благословляю.
Девушка поднялась, вышла неверной походкой, и, опираясь на руку отца, вместе с ним покинула дом. Но, сделав несколько шагов по улице, она остановилась и спросила: