И они осушили еще по бутылке.
Вино производило на каждого из собутыльников совершенно противоположное действие: у Шико оно развязывало язык, Борроме делало немым.
– А, – прошептал Шико, – ты, приятель, молчишь, не доверяешь себе.
«А, – подумал Борроме, – ты заболтался, значит, пьянеешь».
– Сколько вам нужно бутылок, куманек? – спросил Борроме.
– Для чего?
– Чтобы развеселиться.
– Четырех достаточно.
– А чтобы разгуляться?
– Ну скажем – шесть.
– А чтобы опьянеть?
– Удвоим число.
«Гасконец! – подумал Борроме. – Лопочет невесть что, а пьет только четвертую».
– Ну, так можно не стесняться, – сказал он, вынимая из корзины пятую бутылку для себя и пятую для Шико.
Но Шико заметил, что из пяти бутылок, выстроившихся справа от Борроме, одни были наполовину пусты, другие на две трети, ни одна не была осушена до конца.
Это укрепило его в мысли, возникшей у него с самого начала, что у капитана на его счет дурные намерения.
Он приподнялся с места, чтобы принять из рук Борроме пятую бутылку, и покачнулся.
– Ну вот, – сказал он, – вы заметили?
– Что?
– Толчок от землетрясения.
– Что вы!
– Да, черти полосатые! Счастье, что гостиница «Рог изобилия» построена прочно, хоть и на шпеньке.
– Как так на шпеньке? – спросил Борроме.
– Ну конечно, она же все время вращается.
– Правильно, – сказал Борроме, осушая свой стакан до последней капли. – Я тоже это ощущал, но не понимал причины.
– Потому что вы не знаете латыни, – сказал Шико, – и не читали трактат «De natura rerum» 32. Если бы вы его прочли, то знали бы, что никаких явлений без причины не бывает.
– Послушайте, любезный собрат, – сказал Борроме, – вы ведь капитан, как и я, не правда ли?
– Капитан от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос на голове, – ответил Шико.
– Так вот, дорогой мой капитан, раз не бывает явлений без причины, как вы утверждаете, откройте мне причину вашего переодевания.
– Какого такого переодевания?
– Вы же были переодеты, когда пришли к дому Модесту.
– Как же я был переодет?
– Горожанином.
– Ах, и правда ведь!
– Откройте мне это и тем самым начните обучать меня философии.
– Охотно. Только и вы, в свою очередь, скажете мне, – правда? – почему вы были переодеты монахом? Признание за признание.
– Идет! – сказал Борроме.
– Бейте! – сказал Шико, протягивая открытую ладонь капитану, который размашистым движением хлопнул по руке Шико.
– Теперь моя очередь, – сказал тот.
И он ударил по своей ладони рядом с тем местом, где лежала рука Борроме.
– Отлично, – сказал Борроме.
– Вы, значит, хотите знать, почему я был переодет горожанином? – спросил Шико, причем язык его заплетался все больше и больше.