Гуарди Гуеджи вновь скатал из коричневой массы небольшой шарик и дал его Уросу. Когда он проглотил и этот, то его охватило чувство, будто его кровь превратилась в теплые волны, вещи внезапно изменили свое лицо, из грубой материи одеял получился шелк и бархат, а мысли Уроса стали такими ясными, как никогда прежде.
— Как это возможно, что моя жизнь никогда для меня ничего не значила, если я не мог одержать победы над всем и вся? — словно размышляя вслух произнес он, и вспомнил то чувство счастья, что испытал в заброшенном караван-сарае, среди бедных людей и ободранных животных. — И этот всадник, что все хлещет плеткой своего коня, лишь бы быть первым, — продолжал он, — лишь бы он один был впереди всех… Несчастный дурак…
— Есть одна старинная поговорка, — сказал ему Гуарди Гуеджи, — Если счастье на твоей стороне, то к чему тебе торопиться? А если нет, так разве ты его догонишь?
Урос рассмеялся вновь и понял, как сильно он устал сам и как вымотан.
— Пусть боги охраняют твой сон, — услышал он в полудреме голос Гуарди Гуеджи.
— Почему «боги»? — пробормотал он, засыпая, — Ведь есть только один…
— Когда человек отправляется в далекое путешествие, и проходит через многие страны и времена, то ему бывает очень трудно в это поверить. — прошептал Предшественник мира.
Урос заснул. А старый рассказчик подкинул несколько сухих веток в огонь, чтобы пламя взметнулось повыше.
На рассвете нового дня залаяли собаки.
Урос все спал возле тлеющих углей костра и только Гуарди Гуеджи проснулся, разбуженный громким лаем. Он поднялся, подкинул в огонь хворосту и снова прислонился к каменной стене гробницы.
Лай приближался. Урос тоже слышал его, путешествуя сквозь картины своих снов и фантазий. И все же это был мирный, спокойный сон. Он был свободен. Ничто не могло его испугать, и когда в его сон ворвались образы огромных, адских собак, которые бросились на него, разинув свои квадратные пасти, — то они не возбудили в нем ни беспокойства, ни страха. И стая злых бестий промчалась мимо, не причинив ему ни малейшего вреда.
Серех отстранилась от Мокки, потихоньку убрав его руку со своей груди, и поднялась.
— Ты куда? — пробормотал Мокки охрипшим после сна голосом.
Открыв глаза, он понял, что уже утро и солнце светит в прорези палатки.
«Солнце высоко в небе, а я еще сплю, — пронеслось в голове у саиса, — Как это могло случиться?»
Тут он вспомнил прошедшую ночь и, протянув руку, нежно провел по волосам Серех.
— Подожди! — резко отстранилась маленькая кочевница, — Слышишь?
Она поднялась с постели, на которой так недолго спала, и повернулась в сторону доносящегося до них лая.