— Это лучшее лекарство для тебя, — сказал он Уросу, — Ну, теперь я могу спокойно заниматься своими делами.
— Никто не должен знать об этом, — ответил ему Урос и бросил многозначительный взгляд на свою укороченную, обмотанную лоскутами, ногу.
— Даже твой саис? — спросил Месрор.
— Никто.
— Хорошо. Я возьму его с собой на пастбище. Нам всегда нужны лишние руки. — рассудил Месрор и вышел из палатки.
Кадир встал у входа и стал смотреть вслед удаляющимся табунам.
— Их пасут у подножья вон тех больших гор. Там всегда вырастает самая высокая трава, — начал рассказывать он гостю, — Возле водопада. А еще там есть бьющие из-под земли ключи. Ой, подожди, я схожу к пастухам и возьму у них самовар, тогда у тебя будет горячий чай до самой ночи!
Не успела голова Кадира исчезнуть за куском материи закрывающим вход, как он снова просунул ее в стыки ветоши и зашептал:
— Там твоя служанка пришла.
Урос резко набросил чапан на ноги:
— Пусть войдет, но если она тебя о чем-нибудь спросит, то скажешь ей…
— Я вообще не собираюсь с ней разговаривать, — горделиво вздернув голову, ответил мальчик, — Я сын здешнего господина, а она низкая кочевница.
— Это слова мужчины, — одобрительно кивнул Урос, и добавил, — Иди.
Только Кадир исчез, как Урос преобразился. Он распластался на полу, набросил на себя одеяла, взбил их над своими ногами, а краем чалмы закрыл лицо так, что Серех смогла увидеть только запавшие глаза и часть небритой щеки. Не успела кочевница что-либо сказать, как Урос хрипло зашептал:
— Ах, дайте же мне спокойно умереть. Что ты тревожишь меня? Если тебя еще хоть раз увидят шатающейся возле палатки, то я скажу Месрору, и он исполосует твою спину плетью… — при последних словах в его голосе зазвучали металлические нотки и Урос, испугавшись, что вышел из роли, подумал мгновение и закончил свою речь протяжным и печальным стоном.
Серех выбежала вон, не ответив ни слова.
Кадир принес пузатый самовар из красной меди и Урос начал пить одну чашку чая за другой. Потом он набрасывался на еду, пил снова, и опять ел. Так прошел весь день. Кадир с изумлением наблюдал за волчьим аппетитом своего подопечного: рис, лепешки, овечий сыр, все Урос съедал до последнего куска. Впервые, со времени своего отъезда из Кабула, он чувствовал здоровый, естественный голод.
Наступил вечер. Табуны пригнали назад, Месрор сменил на его культе повязку. Красные пятна пропали, отек с колена сошел, и температура опустилась до нормы. Мужчины мало говорили друг с другом. К чему? Все складывалось хорошо.
Урос проспал всю ночь и все утро следующего дня. Когда он проснулся, в палатке было тепло, и он узнал несравненный жар полуденного, степного солнца.