— Я? — воскликнул Урос.
— Да. Я передаю тебе все мои права в этом деле.
— Почему ты не хочешь рассудить сам?
— Потому что если бы я даже целый день слушал то тебя, то Мокки, — но, все равно, думаю, что лишь ты один знаешь всю правду.
— Правду…
— Когда примешь решение, дай мне знать. — закончил Турсен, вновь сел и закрыл глаза.
Урос наполнил пиалу чаем, отпил пару глотков, и отставил ее в сторону.
«То, чего я хотел добиться, — размышлял он, — я добился. И даже больше. Какое мне дело до правды и справедливости? Да что это вообще такое?»
Он прислушался к монотонному бормотанию фонтана. Прошло много времени. Культя заболела и он сел чуть по-другому, выставил ногу в сторону и подождал, пока боль стихнет. Затем он скрестил ноги снова и сказал:
— Хорошо. Пусть его приведут.
Он так ничего и не решил.
Ключ со скрипом повернулся в замке и в просвете двери возник Аккул.
— Пришел час суда, Мокки, — крикнул он.
Чтобы встать, саису пришлось с силой оттолкнуться руками от пола, так слабо он себя чувствовал. У него закружилась голова. Но взглянув на Серех, которая от страха вцепилась себе в косы, он почувствовал себя вновь сильным и спокойным. Только бы защитить ее и ободрить.
— Не нужно бояться, — сказал он ей, — Зовут только меня.
— Ах, не подходи ко мне! Не подходи близко! — закричала на него Серех, пятясь назад и размахивая руками, — Сохрани свою неудачу, лишь для себя одного! Ты достаточно принес мне несчастий и сглазил меня! О, почему нельзя вычеркнуть из моей жизни день, когда я с тобой познакомилась!
— Я… я думал, что нравлюсь тебе… — запнувшись, тихо пробормотал Мокки.
— Тогда я видела в тебе совсем другого человека! — воскликнула та.
Снаружи светило солнце. В садах, на ветках деревьев висели спелые фрукты. Ручей, журча, стремился вдаль, лишь для Мокки весь мир казался мертвым и пустым. Не потому, что он боялся приговора Турсена, а потому что Серех его больше не любила.
Урос и Турсен сидели не двигаясь. Поднос со свежим чаем, чистой посудой и сладостями стоял между ними. Аккул и трое саисов ввели в помещение Мокки.
— С нами пришли и другие, — обратился к Турсену Аккул, — ты хочешь, чтобы они вошли?
— Нет, — ответил Турсен, — Здесь дело касается только нашей семьи. Но вы можете остаться, как свидетели.
Он взял в руки пиалу, сделал пару глотков, прокашлялся и торжественно произнес:
— А теперь слушайте все, что я решил. Приговор будет выносить Урос. Я передаю ему все права в этом деле, и его решение будет так же и моим.
Турсен замолчал и опустил взгляд. Мокки повернулся в сторону Уроса.
Тот посмотрел на него и неприятно поразился его виду. Грязный, ободранный человек. Он, было, вспомнил, что сам выглядел почти так же, всего несколько часов тому назад, но не почувствовал к саису никакого сострадания.