— Нет. Я решил его тебе продать. Теперь, когда я знаю, что такое женщина, я хочу, чтобы рядом со мной всегда была хоть одна. И не такая, как Серех, нет, — а такая, которая бы действительно принадлежала мне. Такая, на которых женятся. А ты знаешь сам, какие они дорогие, эти девственницы, которых охраняют от чужих взглядов их отцы.
Урос отпустил его с разочарованием и примесью презрения. Женщина была ему дороже, чем Джехол! Он спросил:
— Твоя цена?
— Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо другой, — ответил Мокки и в его словах звучала и насмешка, и жадность, и подобострастие одновременно, — Вспомни про Бамьян, про бой баранов, а особенно, твою ставку за коня.
Урос оторопел. Да как он смеет называть подобную цену?! «О, Аллах, в этом наглом саисе я вижу твое справедливое возмездие!»
Его молчание испугало Мокки: «Я видно, совсем сошел с ума, думая о таких деньгах. Урос никогда столько не заплатит».
— Поверь мне, — начал он вновь, жалобно, — я даже на секунду не подумал о подобной цене. Ты же не бей и не хан, я понимаю, но все же…
— Сколько?
— О, ничего невозможного, — ответил Мокки, неуверенно улыбаясь, — Столько, чтобы заплатить за невесту, купить дом и участок земли и все, что нужно для начала.
— Сколько? — повторил Урос.
— Завтра утром я принесу тебе счет.
— Тогда уйди сейчас с моей дороги, — сказал Урос и поехал прямо на саиса, который едва успел отскочить в сторону.
— Я предложил коня тебе только потому, что ты был его первым, настоящим хозяином, — закричал Мокки ему вдогонку, — Но если ты не согласен с моей ценой, то я легко найду другого покупателя на базаре Даулад Абаза!
Урос въехал в конюшню. Прыгая на одной ноге, он расседлал коня и освободил его от уздечки. Едва он это сделал, как конь лег на солому и заснул. Урос почесал его широкий лоб, затушил огонь в лампе и пропрыгал обратно до юрты.
Но он не смог спать там. Воспоминания о Серех, о ее стонах, ее коже и ее запахе — не давали ему покоя и нагоняли странную, щемящую тоску. Он поднялся и, вернувшись в конюшню, улегся на солому возле коня, подложив седло под голову.
«Совсем он устал», — подумал Урос, проведя рукой по мокрой от пота спине Джехола. Ноздри коня вздрагивали, повторяя ритм его шумного дыхания.
— Отдыхай, отдыхай — зашептал ему Урос, — Завтра о тебе позаботятся, вычистят, накормят, все как полагается.
Урос закрыл глаза. Завтра утром… Мокки… деньги… Откуда их взять? У него не было ни одного афгани. Он жил на деньги отца. Договорится о контракте на следующий бузкаши-сезон и отдать за коня аванс? Но кто решит взять его, калеку, в игроки? А от всех ста тысяч афгани, которые он заставил Серех сжечь, остался только ворох серого пепла.