Но согласиться, чтобы Джехола продали другому? Невозможно. Скорее он убьет Мокки. А потом? Тюрьма… А Джехол, что с ним потом будет?
Урос прижался к теплому брюху коня. Но в эту ночь, сон к нему так и не пришел.
В этот час, как и каждое утро, Турсен пытался высвободиться из цепей судорог, которые держали все его тело в застывшей неподвижности. Он пока не смог встать, лишь опустил ноги с топчана на пол, и в этот момент сильный шум и крики донеслись до него из-за двери.
«Нет, я тебя умоляю! Тебе нельзя входить!» — кричал Рахим, — «Никто не должен туда входить, даже ты!»
А голос Уроса отвечал:
«Заткнись и пусти меня по-хорошему, бача! А не то!»
Турсен обомлел от неожиданности.
О всемогущий Аллах! Быть застигнутым в таком вот положении, как он сейчас, сидящим на постели, посреди скомканных простыней, в длинной рубахе, без тюрбана, с торчащими во все стороны волосами, — жалкий старец с двумя палками в слабых руках. Да еще предстать таким не перед кем-нибудь, а перед Уросом, своим сыном, который никогда не должен видеть его в таком недостойном, неподобающем виде.
В коридоре раздались звуки ударов. «Мои руки, ой, мои руки!» — завопил Рахим.
И дверь распахнулась.
Турсен в отчаянии напряг все свои силы, чтобы хотя бы подняться с постели, но ему не удалось сделать и это. Он покраснел от стыда. Но тут, когда он хотел было закрыть лицо руками, из коридора он услышал слова Рахима, который кричал в дверь, которую Урос уже закрывал за собой:
— Прости своему баче, о господин! Прости! Он побил меня своими кривыми палками!
И Турсен тут же успокоился. Урос вошел в комнату, но он пришел на костылях. Самый высокомерный из мужчин, отбросил свою гордость и явился к нему не размышляя о том, как он на них выглядит.
«И что мы все время прячемся друг от друга? — подумал Турсен, — Разве же мы не отец и сын?»
— Я должен, непременно должен поговорить с тобой еще до того, как ты уйдешь! — возбужденно обратился к нему Урос.
— Я слушаю, — ответил Турсен дружелюбно.
— Мокки надумал жениться.
— Я знаю, — кивнул головой Турсен, — Вчера, когда ты ускакал на Джехоле, Аккул говорил со мной об этом. Мокки хочет взять себе одну из его дочерей.
— Так ведь не только ее он должен оплатить, — глухо прорычал Урос, — Они же должны где-то спать и что-то есть! И этот ублюдок, этот сын греха, решил продать Джехола!
— Джехол принадлежит ему, — возразил Турсен тихо, — Он может делать с ним все, что ему вздумается.
— Нет, именем пророка, нет! Джехол не будет продан, нет! — закричал Урос и застучал костылями по полу.
— Успокойся, — протянул к нему руку Турсен, — Ты же упадешь.