Как мог он сегодня стать доступным для их злобы? Возможно, он умылся утром левой рукой? Забыл потрясти старый кожаный мешочек с приносящими удачу растениями, который висел на шее Джехола? Он вспоминал и вспоминал до изнеможения, но ничего из подобного не приходило ему на ум.
«Значит, без сомнения, мне помешала злая воля какого-то колдуна, — но какой тайный враг натравил его на меня?»
Резко повернувшись, Урос вспомнил о своей ноге. Она почему-то стала тяжелее, чем обычно. Он откинул простыни, увидел гипс и содрогнулся. Его ногу замуровали в маленький гроб, уму не постижимо! Какой устрашающий знак! С тоской подумал он о чудесных снадобьях из трав, кобыльего молока, кожи змей, зубов волка и жал скорпионов, которые перемалывают в тонкий порошок рогом старого быка. Каждое, из этих волшебных средств, приготовляется лекарем медленно, с молитвами и заговорами.
А это? Что это такое? Видно они хотят его смерти, эти доктора из Кабула? Лоб Уроса стал горячим, а волосы намокли от пота.
Он быстро накрылся простыней вновь. Ну вот, опять она идет сюда, эта европейская женщина! Она была еще молода, и ее черты выражали спокойный, приветливый характер. На ломаном афганском, — который перевел ему сосед по палате, — она объяснила, что к чавандозу пришли, и хотя уже поздно для посещений, но для него сделали исключение.
Мокки прошел через зал, опустив голову, смущенный таким количеством взглядов. Но как только он подошел к Уросу, то, как обычно, широко заулыбался.
— Я слышал, что Пророк хранил тебя и ты скоро поправишься, — сказал он и тут же добавил, — Джехол стоит в конюшне, накормленный, напоенный. Хорошая солома, хороший овес. Почти как у нас.
— Кто возвестил халлал? — спросил Урос резко, — Мазари или Катаган?
Мокки засмеялся.
— Да замолчи ты, болван, — дернулся Урос, — Кто?
— А ты не догадываешься? — спросил Мокки счастливо улыбаясь, — Один из наших выиграл бузкаши. Ну, теперь ты доволен?
Урос стиснул зубы. Произошло самое плохое. Маймана победила. Победила без него!
— Кто?
— Солех. — ответил Мокки
— Как, Солех? Его лошадь была в самом конце!
Мокки взмахнул своей широкой ладонью и воскликнул:
— Ему помог Аллах. Джехол же оказался без седока. И он взял Джехола!
От неожиданности Урос вздрогнул. Значит, даже его собственный конь покрыл его позором, и он ничего не может сказать. Во всех командных состязаниях, это было обычным делом, когда всадник берет себе чужую лошадь, если на ней больше нет седока.
— Тебе повезло вдвойне, — продолжал Мокки, — Маймана выиграла, и, с сегодняшнего дня, Джехол твой.