– Видели? Слышали? Царь. Всем царь. Ваш царь. Русский царь. Поняли? Если только волос с его головы упадёт. С её головы. Их детей. Детей их детей. Убью. Поняли? Убью. Сам убью. Он убьёт, – Сталин мотнул головой в сторону, туда, где сидел Гурьев. Все стояли, даже Сталин, – а Гурьев сидел. – Поняли?! А теперь – пошли вон.
Вот это да, подумал Гурьев. Вот это я его пришпилил. Уконтропупил. Ай да Яков Кириллович. Ай да сукин сын.
Они остались в кабинете вдвоём. Сталин опустился на один из стульев, вытянувшихся вдоль стены с окнами, похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. Гурьев поднялся, подошёл, сел. Сталин молчал. Молчал и Гурьев, понимая, что лучшее из возможного сейчас – это молчать. Молчать и ждать. Молча сидеть – и ждать.
– Настоящий, – тихо проговорил Сталин. – Настоящий. Ни у кого нет – а у Сталина есть. Вот так. Заслужил Сталин. Заслужил?
– Заслужил, – согласился Гурьев. – Что да – то да. Заслужил.
– Подожди, – вдруг обеспокоился Сталин. – А жить они где будут? Пусть в Кремле живут. Я на дачу перееду. Совсем. Связь вон какая теперь. Зачем Кремль мне? Не люблю Кремль. Не люблю.
– Сам не любишь – а детей туда засунуть хочешь?! Сначала вычистить надо этот могильник, а потом – видно будет.
– Смотри, что. Прав, опять прав. А Сталин от радости чепуху сказал. Никогда чепуху не говорил – сегодня сказал. Да. Опять спрячешь?
– Пока ещё спрячу. У тебя под носом и спрячу. В Рязани. Или в Суздале. В вотчине Рюриковой. Или вообще – вон, в Сурожске. Климат, море, фрукты. Целее будут.
– Смотри, чтоб всё было у них. Чтоб всё было. Ты отвечаешь.
– Отвечаю, – кивнул Гурьев, по-прежнему не глядя на Сталина. – У них всё есть – и всё будет. Главное – чтобы они были.
– Вот. И я об этом. Охраняй. Как пёс, охраняй. Нет, как лев. Как тигр. Кто сунется – бей, режь, стреляй, никого не спрашивай. Сталин разрешает.
– Это куманьковы всякие от народа прячутся, Иосиф Виссарионович. А царь – нет. Царь среди народа живёт. Царь с народом – на «ты». И народ с царём – тоже на «ты». Последний холоп на Руси царю «ты» говорил. Батюшка-царь, государь, заступник, Ваше Величество – но «ты».
– Хорошо сказал. Хорошо. Умеешь, а? Так это ты меня воспитывал, да? Сталина учил?
– Да кто бы посмел, – он вздохнул.
Как-то он вдруг слово «товарищ» позабыл, отметил Гурьев.
– Молодец. Молодец. Ах, какой молодец… А в Англии почему?
– По-родственному. Удобнее мне там было. Тысячу лет там лежало – могло ещё пять-шесть лет полежать. А что?
– Ничего. А девочка как уцелела?
– Это ты своих хохряковых-куманьковых спроси, – усмехнулся Гурьев. – Они тебе живо виноватого разыщут. Недострелил-недорезал.