Арат превратился в царедворца, Ксантив остался в любимой им армии. Дружба между ними сохранилась, и благодаря ей Ксантив попал в дом Арата во время празднеств по случаю рождения наследника царя.
Тяжело было на душе у Ксантива, когда он ехал к другу. Не один раз он пожалел потом, что не послушался внутреннего советчика - голоса сердца. Он всегда считал, что они равны во всем, но не так это было на самом деле. Не было у Арата той мужественности и сердечности, которыми в полной мере обладал Ксантив. И юная жена Арата очень быстро заметила разницу между ними.
Она жестоко корила себя за ошибку, за то, что предпочла умелого в обращении с женщинами Арата искреннему Ксантиву, за то, что поторопилась с выбором. Поздней ночью в саду она со слезами говорила Ксантиву, что готова бежать с ним на край света, что он ей милее всех, что мыслями она каждую минуту с ним. Что ему было делать? Он не мог ответить ей взаимностью, поддаться на ее уговоры означало предать друга, посягнуть на святая святых его души.
Он уехал той же ночью. И навсегда потерял друга... Известие о переводе опередило его. Ксантив понял, что Арат вольно или невольно подслушал ночной разговор, и только его интригам он был обязан тем, что случилось вскоре.
Ему поручили командование семью сотнями новобранцев на самом опасном участке границы. Он принялся спешно обучать солдат, но эти меры запоздали...
...Их было несколько тысяч опытных в завоеваниях солдат против семи сотен молодых ребят, не умеющих держать меч в руках. Ксантив послал гонца в столицу и начал трудное отступление, борясь за каждый шаг.
Ему так и не пришлось узнать, подоспела ли подмога. Он привык без трепета смотреть в лицо смерти, он без труда гнал от себя мысли, что он слишком молод для гибели, но его ждала участь, в его понимании более худшая. Раненый, он попал в плен. Закованного в цепи и с широким ошейником раба, его бросили в затхлый корабельный трюм...
Самым трудным было не сойти с ума. От ярости кружилась голова, он не мог поверить в то, что перестал быть человеком, что он стал вещью, игрушкой в руках таких же людей, которые ничем не лучше него. Мысль, что он стал товаром, что его будут продавать и покупать, что он никогда не сможет распоряжаться собой по велению собственного разума, приводила его в исступление. Он готов был зубами грызть цепи, и ни голод, ни бич надсмотрщика не умаляли его бешенства.
Палящее солнце южных городов, дороги, по которым в облаке раскаленной пыли гнали скованных рабов... Спина и ноги Ксантива были располосованы бичом, каким погоняют быков. Глядя на своих товарищей по несчастью, уже смирившихся и покорных, он негодовал еще сильнее. Он - человек, он образован и обладает многими достоинствами, в конце концов, он просто мыслящее существо и только на этом основании не может быть вещью! Да только кто из свободных об этом задумывается?