Сначала Кате показалось, что лес уже успокоился, даже снег перестал идти. Заходящее солнце ярко высвечивало каждый бугорок на тропинке. Она словно сама ложилась под копыта коня. Мамай шел мелкой рысью, смахивая длинным хвостом снег с веток. Катя перебирала в озябших руках повод, думая о вечере, о том времени, когда они закроют конюшню и пешком пойдут на станцию. Или отправятся в гости к Светке Андрияшиной, напьются чаю, будут смотреть телевизор.
Очнулась она от своих мыслей слишком поздно. Лыжник стремительно выбежал из-за поворота и сразу же уткнулся в Мамая. Катя даже не успела рассмотреть, какой он, этот лыжник. Перед мордой коня взлетели палки. Мамай резко остановился, осев на зад, взбрыкнул передними ногами и опустил их как раз на лыжи. Затрещало дерево. От неожиданности и испуга лыжник заорал, ткнув в коня одной из своих палок. Железный наконечник угодил Мамаю в грудь. От резкой боли конь снова вскинулся. Лыжник упал на спину. Лошадь вовремя изменила движение и перепрыгнула через лежащего человека. Приземлившись, Мамай поддал задом. Катя вылетела из седла, головой уйдя в ближайший сугроб. Почувствовав свободу, конь еще пару раз взбрыкнул и легким галопом помчался по тропинке.
– Стой! – подскочила Катя.
Она не слышала, что кричал ей лыжник. Мамай быстро удалялся. Вот он последний раз показался между деревьями и исчез совсем.
– Мамай!
Проваливаясь в снег, скользя по укатанной лыжне, Катя бежала за лошадью, совершенно не представляя, что теперь делать. Мамай мог петлять по лесу и день и два. Ни голод, ни холод не заставят его искать дорогу в конюшню.
А потом произошло вообще невероятное – только что перед ней были отчетливые следы копыт, и вот они исчезли. Зато справа и слева виднелись переворошенные сугробы, как будто в них специально кто-то валялся.
На конюшню Катя пришла через час, мокрая, вспотевшая, всхлипывающая, еле стоящая на ногах от усталости.
– Что? – по узкому проходу конюшни к ней шла Машка Жирнова.
– Он лыжника испугался, – в голос заревела Катя. – Я удержать его не смогла. Его палкой ударили!..
Не доходя до рыдающей Кати, Машка повернулась, рванула на себя запор денника. Потревоженный Офис удивленно покосился на нее.
– Седлаемся! – крикнула она, выводя коня в коридор. – Пешком мы его не найдем.
– Куда? – выбежала Оксана.
– Мамая искать!
Кошелева, утирая рукавом сопли, побежала к деннику Гравера. Катя Талаева тащила седло к деннику Вердера.
– Темнеет. – Оксана все еще стояла около дверей.
– Час у нас есть. – Маша затянула подпругу, перекинула через голову коня уздечку.