– «…il sont sans misericorde, et sans pitie, sans charite ni tendresse».
– Как красиво звучит! – улыбнулась Яна.
– «Ни сострадания в них нет, ни жалости, ни милосердия, ни мягкости», – перевел Браницкий.
– Я немного знаю французский, – иронически посмотрела на Льва Сигизмундовича Яна. – Думаю, сейчас не тот случай, чтобы цитировать Рютбефа. Давайте вернемся к прозе бытия. Где вы были в прошлое воскресенье между пятью и семью часами вечера?
– У себя в квартире, – вздохнул Браницкий. – Может, переберемся в гостиную?
Яна кивнула. Они снова сели в кресла.
– И ничего не слышали?
– Нет, – решительно произнес Браницкий.
– Я уверена, что вам известно что-то об убийстве, – Яна вперила в него пристальный взор.
– Вы меня подозреваете? – с вызовом спросил Браницкий.
– Пока нет, – невозмутимо ответила Яна, – просто прошу помочь. Я ведь экстрасенс, вы думаете, я просто так заинтересовалась вашим хобби? Я «видела» вас и Галкину в вашем загородном домике. И эту книгу, – Яна повернулась в сторону арки, – тоже видела. Была весна, вы рисовали обнаженную Женю, на столе лежал Рютбеф. У вас ведь есть дача?
– Есть, – озадаченно глядел на Яну Браницкий, – только что это доказывает? – собрался он.
– Ничего, но вы ведь любили Галкину и ревновали ее к Антону, поэтому и сказали в прошлый раз, что он ей не пара. Ведь так?
– Ну и? – в глазах Браницкого мелькнула тень презрительной насмешки.
– Что вы знаете об убийстве? – не унималась Яна.
– Послушайте, – поморщился Браницкий, но ему не дал закончить фразу телефон.
Он лихорадочным движением снял трубку.
– Да, – едва не крикнул он, – да… – его брови запрыгали, лицо исказила гримаса неудовольствия. – Нет… Подождите, я возьму трубку в спальне. Я отойду на минутку, – бросил он извиняющийся взгляд на Яну, – а вы тут трубочку положите, я крикну.
Яна кивнула. Браницкий исчез в коридоре, куда выходила дверь спальни. Здесь почему-то он воздержался от реализации архитектурной концепции Корбюзье. Он крикнул «кладите», и Яна положила трубку, после чего поднялась и, сгорая от любопытства, на цыпочках подошла к двери, за которой Браницкий с кем-то разговаривал по телефону.
– Нет, не сегодня, я устал. Завтра… давайте все завтра обсудим, – бубнил он, – и, может, завтра все и решим. Сколько? Ага, – он задумался на секунду. – Нет, я не могу вот так решиться. Да-да, хорошо.
Яна отпрянула от двери, услышав, что Лев Сигизмундович положил трубку. Она быстро вернулась в кресло и сделала вид, что разглядывает свой маникюр.
– Извините, – виновато улыбнулся Браницкий. – Не успел приехать, а уже требуют… Коллега с работы, – снова улыбнулся он.