Тот, который потягивал пиво, начал разговор первым. Он говорил нервно и зло. Скорее всего, кричал: его голосовые связки необыкновенно напрягались, жилы пульсировали. Сидящие рядом смотрели в это время на незнакомца презрительно. Потом и они начали выкрикивать свои реплики, перебивая друг друга.
Милославская попыталась сосредоточиться еще больше и увидеть, кто же их гость. Но все усилия оказывались тщетными. Ничего не получалось. Она предполагала, что неизвестный оправдывается, причем очень боязливо, потому что уж слишком нагло вели себя эти, хотя и крутые, ребята. Худощавый даже один раз замахнулся на безропотного собеседника, но друзья остановили его.
Тем не менее, вскоре компания, очевидно, пришла к согласию, потому что самый здоровый вытащил из своей визитки пачку денег, отсчитал несколько купюр и протянул их незнакомцу. Какого достоинства купюры – гадалке понять не удалось.
Яна ведать не ведала, что это за люди, и какое они имеют отношение к исчезновению пистолета Щербакова. Эти господа были явно людьми не того круга, к которому принадлежал Андрей. Тем не менее, экстрасенс, задавая вопрос «Джокеру», думала именно о нем, и вообще, какой бы нелепой информация от «Сюрприза» не была, она всегда являлась важной, и рано или поздно, Милославская это понимала.
В голове гадалки царила полная неразбериха. До этого момента все ее подозрения и мысли касались только Сергея Листопадов. Теперь же круг ее соображений существенно расширился. В уравнении появились новые неизвестные. Находясь в полузабытьи, она практически не помнила, что рядом, на скамейке, сидит Шприц. Яна, размышляя, задумчиво протянула:
– Что же это за «Опель-Фронтера»?
Листопадов, который до этого времени, сотрясая руками, громко произносил какую-то фразу, сразу замолчал и уставился на Милославскую. От этого пронзающего, колкого, ядовитого взгляда женщина сразу пришла в себя. Она быстро сориентировалась во внезапно возникшей выгодной для нее ситуации и повторила ранее произнесенную фразу:
– Что же это за «Опель-Фронтера»?
Реакция Листопадова была абсолютно непредсказуемой. Тирада слов, эмоционально окрашенных довольно ярко, начиналась с брани, по смыслу весьма близкой к нецензурной.
– Идите вы к черту! Не знаю я никакого «Опеля»! В жизни его не видел, покупать не собираюсь, знакомые мои таких дорогих машин не имеют и приобретать тоже не собираются. Поэтому прошу оставить меня в покое.
– Успокойтесь, что вы так разошлись? – недоумевала Яна. – В чем дело? И почему вы так себя со мной ведете? Это по меньшей мере неприлично и, вообще, оскорбительно!