Сан Сеич шумно сглотнул, облизнул губы и поднялся с колен.
– А я вас помню, – сказал он.
– Не может быть! – жестко сказал молодой человек. Объездчики переглянулись. В этих словах на самом деле не прозвучало ни злобы, ни вызова. В них было столько надежды и боли, хорошо им знакомой, что парням стало даже стыдно за то, что еще совсем недавно они воевали с этим яростным, опасным и, судя по всему, донельзя несчастным существом.
– Я вас однажды видел мельком в Туле на рынке и сразу узнал, – объяснил Сан Сеич. – Я хотел с вами поговорить тогда, но вы как раз начали…
– Помню, не надо, – перебил его молодой человек. – Это не я тогда начал. Это недоумки… Значит, Георгий? – Он некоторое время шевелил губами, беззвучно проговаривая это имя, будто примеряя его на себя. – А вот этого не помню. Странное имя. Какое-то… нерусское. Я не сказал бы, что оно мне нравится. Скорее наоборот…
Объездчики со всех сторон обступили молодого человека, с интересом присматриваясь к тому, как у него идет мыслительный процесс. Они все это уже проходили. Но к сегодняшнему дню свое имя четко осознал только один из них – Костя. Цыган стал Цыганом потому, что считал, что он – цыган. Масть у него была вполне соответствующая, и говорил он с легким акцентом. Большой вообще не помнил из прошлой жизни ничегошеньки, и Сан Сеич так и не смог ему толком помочь. А Белый просто ничего вспоминать не хотел. По мнению Сан Сеича, у него окопался в сознании какой-то очень мощный блок. Видимо, Белому в подростковом возрасте пришлось несладко.
– Неужели я был каким-то Жоржем или Гошей? – бормотал молодой человек. – Ну, Егор в крайнем случае. Только на Егора я не тяну. Егор – это был Чкалов. А я кто? Джордж? Гога?! Тьфу… Гадость какая.
– Гога-то чем тебя обидел? – спросил Цыган. – Вполне серьезное имя.
– Не монтируется, – помотал головой молодой человек, глядя себе под ноги.
– А фамилия Дымов вам ничего не говорит? – осторожно поинтересовался Сан Сеич.
– Час от часу не легче… – сокрушенно резюмировал молодой человек. Похоже, он совсем упал духом. Костя потихоньку снял с гвоздя автомат. По его опыту вслед за такими минутами депрессии у опасных людей возникали позывы стрелять направо и налево.
– Да не бойся ты, – сказал ему Георгий Дымов, убитый горем человек. – Я тебя уже простил.
– Думаю, мы все сможем поправить, – утешил его Сан Сеич. – Ну, если не все, то многое. У мальчиков были такие же проблемы еще пару месяцев назад. Но сейчас они адаптировались и довольно быстро восстанавливают память.
– Спасибо, доктор! – произнес Георгий весьма саркастически. – Мне вспоминать нечего. Я и так все помню. Кроме сущей ерунды – кто я, чем занимался, где жил, и все такое прочее. Ничего личного, понимаете? Ни-че-го. Георгий… Н-да. И Дымов – тоже не лучше. Эх… Вы психолог, Сан Сеич?