– Будешь работать на нас, оставим твою голову на плечах, – присев спустя полчаса перед ним на корточки, спокойным голосом проговорил Джин. – Нет – уйдешь к праотцам. Кстати, твой отец живой. Просто пришлось отобрать у него оружие. Старые и слабые руки, сам понимаешь…
– Убивайте и не тратьте время на разговоры, словно женщины. – Истрапилов сидел, прислонившись к стене разрушенного дома давно брошенного селения. – Вы дети ишаков! Вам страшно даже снять маски!
– Это тебе за детей ишаков. – Шаман, не размахиваясь, двинул Истрапилову ногой в грудь.
– Кончай с этим шайтаном, – неожиданно на русском скомандовал Антон. – У нас еще есть время поквитаться с его родственниками.
– Попробуйте! – Истрапилов рассмеялся разбитыми губами. – Отец встретит вас как мужчина! Мы окажемся с ним в раю, и нам никогда не будет стыдно друг за друга…
Забросив автомат за спину, Джин схватил Истрапилова за грудь и, с силой тряхнув, приставил к горлу лезвие кинжала:
– Прощайся с жизнью, овца!
Милиционер, скривившись в брезгливой улыбке, сплюнул:
– Режь, трус…
– Все. – Филиппов снял маску и устало вытер со лба пот. – Кончай спектакль. Проверку прошел.
– Да, – протянул Джин, – а вот за детей ишаков я бы все-таки его еще попинал.
– Развяжи его. – Антон посмотрел на Дрона и, уперев руки в колени, нагнулся над ничего не понимающим старшим лейтенантом: – Спецназ ГРУ. Россия. Таким образом была проведена проверка на вашу профпригодность для дальнейшего прохождения службы в нашем подразделении.
Некоторое время Лече переваривал услышанное, переводя взгляд с одного силуэта на другой. Ему развязали руки. Он нерешительно встал. Шаман осветил его лицо, и вовремя. В тот же миг стоявший ближе всех к нему Антон только по одному взгляду угадал, что последует дальше, и, пригнувшись, отскочил в сторону. Одновременно в противоположную стену ударился кусок кирпича, который милиционер подхватил в темноте, едва его освободили.
Дрон схватил чеченца сзади:
– Ты полегче! Тебе правду говорят!
Истрапилов расслабился. Однако во взгляде по-прежнему не было ничего, кроме ненависти.
– А если я не соглашусь?
Офицеры переглянулись.
– У нас не бывает слова «если», – неожиданно заговорил Шаман. – Я, кстати, очень благодарен тебе, что ты не забыл Батаевых и приехал на похороны.
– А кто ты? – Милиционер удивленно захлопал глазами.
– Я сын этого человека. А мой брат покоится на одном из мусульманских кладбищ в Москве. Его звали Иса.
– Так ведь, – милиционер вконец растерялся, – я не только не видел Ису мертвым, но и тебя…
– Такая у нас работа. – Дрон отпустил наконец старшего лейтенанта и отряхнул его форму. – Мы все видим, нас – нет…