«Учил ли Рогожин занудно, как все остальные, чтоб не привлекать к себе внимания? Или все-таки осмеливался преподавать так, чтобы ребята не только повторяли термины и факты, но и думать умели?» – думала Багрянцева, когда Инга Альбертовна окликнула её, возникнув на пороге своего музея.
– Люба, здравствуй! Заходи-ка… Время есть? Нам хватит перемены. Я даже сейчас хотела поискать тебя… Смотри!
На столе лежала наклеенная на кусок картона фотокарточка. Совсем не пожелтевшая, не потрепанная, ее, похоже, с тех давних времен никто и не рассматривал, не брал в руки. Евлампию Люба узнала мгновенно. Она совсем не изменилась, только взгляд стал решительным, смелым. Волосы на голове были свернуты в простой узел. Из-под строгого жакета выглядывал светлый воротник блузки.
Рядом с Евлампией сидел молодой человек. Люба слегка разочаровалась, увидев его. Она представляла Рогожина роковым красавцем, а тут совсем обычный парень в стареньком, затертом пиджачке, с бородкой клинышком… Что в нем интересного?
Люба осмотрела обстановку комнаты, где снялись Рогожины. Грубоватый шкаф, круглый стол, покрытый белой скатертью, кровать с железными шариками… Простые вещи!
– Это они здесь, в гимназии? – спросила тихо Люба.
– Думаю, что да. Вот только непонятно, в какой комнате.
Взгляд Багрянцевой внезапно задержался на окне на фотографии. За ним был тот же вид, что и из кабинета надоевшего французского!
Вечером, убираясь в кабинете биологии, техничка обнаружила под второй партой листок с перепиской следующего содержания:
Достала. Ничего не слышно. Когда она кончит?
Не знаю.
У тебя что по физике за контру?
3. А у тебя?
Тоже. Задушить физичку!
Да ладно душить… Пусть гуляет.
Меня бесит эта школа.
А знаешь где я щас была?
На кладбище?
Сама ты на кладбище! Я в музей ходила к И.А. Узнала – в кабинете французского раньше жил учитель-социалист.
Социализм в отстой. Анархия мать порядка!!!
Между прочим жена этого социалиста моя прабабушка. Я показала И.А. ее фотку, и она нашла, где они с мужем в своей комнате. И это кабинет французского!
И что они там делали?
На фотке?
Ага.
Просто сидели.
Я увлекаюсь более прогрессивными вещами.
Щ. сказал, что все неформалы придурки.
Он сам придурок. Но с этим покончено.
С неформалами?
Угу.
Ты теперь формал?
Я гот!!!!!!!!!!
А как это?
Я чорная и диприсивная.
Это скушно.
Ни фига не скушно!!! Это по библиотекам сидеть скушно как некоторые.
Между прочим я веду расследование.
Ну и гордись до пенсии.
А ты гордись, что «диприсивная».
Мы готы любим все темное и мрачное. Вам это не понять.
Кому это нам?
Таким как ты или М.