– Разве я не обещал вам, что вы будете отдавать себя по частям, – спросил он, когда, освободившись, они присели возле кирпичной стены, – Вы довольны?
Она была довольна. Но смущение все же не покинуло ее до конца, и потому она промолчала. Он мечтательно произнес:
– Это очень важно для женщины – пить как можно больше этот напиток и из разных источников.
Страсть послышалась в его голосе:
– Вы должны это делать, потому что вы очень красивы.
– А нельзя быть красивой, оставаясь порядочной женщиной? – вздохнула она.
– Можно, конечно, но себе в ущерб. Разве простительно не использовать всю силу своей красоты, чтобы получить то, что многие женщины напрасно стремятся получить всю свою жизнь?
– Вы считаете, все женщины на свете помешаны на сластолюбии?
– А что есть на свете прекраснее этого? Есть ли на свете более высокое благо?
Юбку никто не похитил. Надев ее, Эммануэль пожалела даже о своем недавнем комфорте. Они возвращались по незнакомой дороге. Эммануэль спрашивала себя, сколько же еще плестись обратно. Но только она собралась пожаловаться на усталость, как, пройдя сквозь кустарник, они оказались на вполне городской, настоящей улице.
– Сейчас мы возьмем сам-ло, если найдем хоть одного, – сказал Марио. Этим довольно редким видом транспорта Эммануэль еще ни разу не пользовалась; хорошо, что ей предстоит узнать еще что-то новое. Наверное, приятно катиться в экипаже велорикши, не рискуя сломать себе шею в бешено мчащемся такси. Через несколько десятков шагов они увидели свободную повозку. Ее хозяин («Они называют себя сам-ло, что значит три улицы», – пояснил Марио) сидел рядом, погруженный в размышления. Завидев их, он сделал приглашающий жест, похлопав рукой по узкой, покрытой красным молескином скамейке.
Марио поговорил немного с рикшей, очевидно, договариваясь о цене, затем дал знак Эммануэль садиться и сам сел рядом. Хотя оба пассажира были стройны, им пришлось тесно прижаться друг к другу на узкой скамейке. Марио обхватил рукой талию свой спутницы, и та, счастливая приникла к нему. И, раз это ему нравится, она постаралась повыше задрать юбку, чтобы Марио мог вволю любоваться ее ногами. Повозка двинулась. Внезапно в голове Эммануэль родилась идея, показавшаяся ей безумной, фантастической, очаровательной. Никогда еще не делала она этого, да еще посреди улицы. Но она сделает это! Она собрала всю свою смелость.
И вот она поворачивается к Марио и твердой уверенной рукой расстегивает пуговицу на его брюках, потом, осмелев, она нащупывает пальцами усталое дремлющее тело и глубоко вздыхает.