– Вовсе нет. Я люблю тебя.
Их глаза встретились. Они помолчали, слушая скрип колес и стук лошадиных копыт. Он знал, каких слов и действий Джесси ждала от него, но не мог решиться.
– Я поссорилась с мамой, – наконец снова заговорила Джесси. – Она узнала о том, что я вижусь с Женевьевой и часто посещаю ее домик на мысе Последней Надежды. Мне следовало давно уже рассказать ей обо всем. – Джесси вздохнула. – Я никогда не считала себя трусихой. Но теперь вижу, что мне недостает смелости и решительности. Вообще-то в жизни я отважный человек, но в вопросах морали я всегда уступаю общественному мнению. Я боюсь разочаровать своим поведением близких мне людей, боюсь рассердить и обидеть их. Я не переношу, когда у нас в доме царит тягостная напряженная атмосфера, и ненавижу скандалы. Но в результате я вынуждена страдать из-за того, что живу не так, как мне хотелось бы.
– Большинство людей предпочитают спокойную, размеренную жизнь, – не оборачиваясь, заметил Лукас.
– Возможно. Но они, как правило, не жертвуют своими мечтами ради такой жизни.
– И все же мне кажется, ты зря обвиняешь себя в трусости, – заверил ее Лукас. – Ты просто стремишься не огорчать близких. Нам не следовало заходить так далеко.
Джесси посмотрела на Лукаса, на его мужественный профиль. Широкие поля соломенной шляпки отбрасывали тень и спасали Джесси от слепящего солнца. Синие ленты развевались на ветру. Повернувшись к ней, Лукас заметил выражение смущения в ее глазах. Ему так хотелось заключить ее в свои объятия и крепко прижать к груди, но им навстречу с холма спускалась повозка, и Лукас снова все свое внимание сосредоточил на дороге.
Отвезя Джесси к портнихе, Лукас оставил коляску и лошадь в платной городской конюшне, а сам отправился на берег моря, чтобы немного прогуляться. Ему в лицо дул теплый весенний ветер, доносивший запахи рыбы и водорослей. Солнце било в глаза. Прищурившись, Лукас взглянул на пришвартованные в порту корабли. Среди них стояли береговые патрульные суда, американский китобоец, поврежденная штормом барка, нуждавшаяся в срочном ремонте, а также двухмачтовая шхуна, готовая выйти в море. Из вентиляционных отверстий на ее корпусе шел белый пар, а на палубе толпились констебли, проводившие тщательный досмотр.
Когда-то несколько каторжников убежали с Тасмании, спрятавшись на выходившем из порта судне. И теперь местные констебли подвергали проверке все корабли перед выходом в море. Особенно обижались на действия британских должностных лиц капитаны американских судов. Тем не менее констебли простукивали все бочки и цистерны и протыкали штыками все тюки и мешки, взрывали гранаты с серой, чтобы выкурить потенциальных беглецов из трюмов. Морякам приходилось мириться с подобными действиями властей.