– О чем ты хотела поговорить со мной, мама?
Беатрис продолжала вышивать, не поднимая головы. Рукоделие стало для нее таким же прибежищем, такой же защитой от проблем, как бренди для Уоррика.
– Вчера вечером ты выходила с Харрисоном в сад и довольно долго пробыла там, – промолвила Беатрис.
Джесси тяжело вздохнула.
– Мама, не забывай, что мы с ним обручены. Рука Беатрис на мгновение замерла.
– Я знаю. Именно это меня и беспокоит. Харрисон – истинный джентльмен, и при других обстоятельствах я бы полностью доверяла ему. Но в преддверии свадьбы он может позволить себе кое-какие вольности, почувствовав, что имеет право…
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Джесси с удивлением увидела, как обычно бледное лицо матери залилось краской смущения. Их взгляды встретились, но Беатрис тут же отвела глаза в сторону, ощущая неловкость.
– Некоторые женщины не находят в себе силы сопротивляться, когда мужчины… пристают к ним. Они позволяют им делать то, чего ни в коем случае не следует позволять. – Беатрис понизила голос, наклонившись вперед. – Например, разрешают ласки, которые допустимы лишь на брачном ложе.
Джесси вспыхнула до корней волос и взволнованно заходила по комнате.
– Мама, ты сильно преувеличиваешь опасность. Вчера вечером Харрисон всего лишь поцеловал меня. Но ведь поцелуй вполне допустим! Мы с ним жених и невеста!
– Поцелуи могут привести к более смелым ласкам! – воскликнула Беатрис, наконец забыв о рукоделии. – Ты не должна поддаваться искушению, Джесмонд. Если Харрисон позволит себе лишнее, следует вовремя остановить его. Ты понимаешь, о чем я говорю? Даже если тебе будут приятны его ласки. Необходимо ждать до тех пор, пока вы не вступите в брак.
Джесси нервно засмеялась и села на диван рядом с Беатрис.
– Мама, поверь, у тебя нет причин для беспокойства. Я не испытываю к Харрисону никакого влечения, ему не удастся соблазнить меня, даже если он очень захочет.
– Джесмонд, вчера вечером я поняла по выражению твоего лица, что между вами что-то произошло на веранде.
Сжав руки на коленях, Джесси стала пристально разглядывать их, не поднимая головы.
– Я уже сказала, что он поцеловал меня. Его поцелуй мне был неприятен, и мне не хотелось бы, чтобы подобное повторилось. Поэтому тебе нечего беспокоиться, мама, что я поддамся искушению и отвечу на его страсть.
В комнате повисла тишина, которую нарушали лишь тиканье каминных часов и доносившиеся из столовой голоса слуг, убиравших со стола после завтрака.
– Прости меня, дорогая, – промолвила наконец Беатрис. – Ты так сильно напоминаешь мне ее, у вас много общего, и я думала, что в отношениях с мужчинами ты тоже похожа на нее…