Другой слабостью Альфреда Дьюка были женщины.
Проницательный гигант обычно разгадывал самые хитрые планы умников. Он чуял беду намного раньше остальных. Он, не задумываясь, расквашивал лица и отправлял возмутителей спокойствия в больницу.
Но когда дело касалось прекрасного пола, Альфред Дьюк оказывался самым слабовольным человеком на свете. Переросший мальчик, чья мама учила его обращаться с женщинами — со всеми женщинами — с величайшим уважением, Альфред Дьюк хорошо усвоил урок. Для него женщина была хрупким, беспомощным существом, которое нуждается в защите и заслуживает благоговейного отношения.
Альфреду Дьюку не могло даже прийти в голову, что среди них могут быть столь же коварные и опасные личности, каких можно — встретить среди самых гнусных портовых подонков. Дурная или хитрая женщина? Это невозможно. Он ни разу не встречал такую.
Одета ли она в вызывающе открытый облегающий наряд с блестками или в скромное, аккуратное платье, в каждой женщине, созданной Богом, есть что-то от Пречистой Мадонны. Спросите об этом Альфреда Дьюка.
Ник сощурил глаза и поджал губы.
Большой Альфред, благослови Бог его доброе сердце, не устоял перед великолепной Кей Монтгомери.
Черт бы побрал эту неугомонную маленькую сучку!
Ник сел и тут же снова вскочил, продолжая бродить по полутемной пустой квартире. Нервозный и раздраженный, он подумал, что неплохо было бы выпить чего-нибудь покрепче.
Его прищуренные серые глаза остановились на закупоренных хрустальных графинах, которыми был заставлен ближайший столик на колесиках. Виски. Скотч. Джин. Коньяк.
Ник что-то пробубнил себе под нос.
«Проклятие, почему нет рома? Почему никогда не бывает рома? Кто, к дьяволу, будет пить бурбон или коньяк в десять утра? Ром, смешанный с охлажденным апельсиновым соком. Вот что нужно мужчине на завтрак, черт побери! «
В раздражении Ник схватил со спинки стула мятую белую рубашку, засунул длинные руки в рукава, натянул рубашку на широкие плечи, но не позаботился застегнуть ее на обнаженной груди. В домашних шлепанцах на босу ногу Ник пронесся через комнату.
Резко распахнув дверь апартаментов, он ступил на площадку второго этажа, выходящую в тихий салун, и направился к лестнице. Присмотревшись в полумраке, Ник сразу же заметил, что одна из черных двойных дверей клуба открыта на улицу и через нее проникает свет хмурого дня.
Он осторожно спустился по мраморным ступеням, заметил какое-то движение у шестиугольного бара под неподвижной каруселью и направился туда, чтобы узнать, в чем дело. Хмурое, неприветливое лицо Ника осветилось улыбкой, когда он увидел того, кто там был.