«Тростиночка вся трепещет…» – подумал он с удивлением.
Глаза его сузились, а взгляд по-прежнему блуждал по лицу девушки. Ее припухлая нижняя губа дрожала, и он ненадолго задержал на ней свой взгляд, вспоминая мгновения, когда розовый кончик ее языка так выразительно сновал между уголками рта, увлажняя эту губу и внося ужасный сумбур в его мысли. На одно мгновение, более короткое, чем потребовалось кончику языка, чтобы совершить свой путь из конца в конец, он представил себе аромат ее губ. Представил соблазнительную, сочную подушечку ее губы, ощутил такую сладость, как если бы прижался к ней своими губами. Если бы его язык попробовал эту ускользающую розовую плоть, было бы сладко? Был бы запах Лотти похож на аромат полевых цветов, который с таким постоянством следовал за ней повсюду?
Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих навязчивых мыслей. Маленькая горожанка Лотти помыкала им, как хотела, ее розовые щеки и алые трепещущие губы заставляли его чувствовать приблизительно то же, что чувствует возбужденный бык на пастбище рядом с годовалыми телочками.
В замешательстве от собственных мыслей, смущенный непреодолимым желанием, терзающим его плоть, Джон отступил на шаг. Отпустив локоть девушки, он прочистил хриплым кашлем горло и пристально посмотрел на нее. Джон увидел, как дрогнули ее веки, когда она отвела взгляд.
Ее грудь под темным невзрачным платьем высоко поднялась. Она набрала полные легкие воздуха и повернулась к нему со светлой улыбкой.
– Я помою и порежу ботву, если ты, Джон, принесешь из коптильни ломоть свинины, – сказала она и направилась к двери дома.
Сердце ее тяжело стучало, лоб покрылся испариной. Она вбежала в прохладный полумрак дома и остановилась сразу за дверью.
«Как странно, – думала Лотти, переводя дыхание. – У этого человека удивительно теплые руки, такие я никогда не встречала. Не говоря уж об улыбке, которая могла бы заставить и цветок зимой распуститься».
Она опустила зелень в таз, укрепленный над стоком, и направила на ботву струю воды из кастрюли, чтобы смыть садовую пыль и грязь. Прикусив губу, она обдумывала свое положение.
– Мисс Эгги, вы мне об этом не говорили, – в изумлении прошептала девушка. – Вы учили меня не разговаривать с незнакомцами во время путешествия, и вы учили меня быть хорошей женой, женой, покорной мужу. Но вы никогда не говорили мне, что женщина может испытывать такое тепло и трепет. И такие странные ощущения, идущие откуда-то изнутри….
– Мисс Лотти, вы все еще готовите? – раздался с чердака жалобный голос Сисси. – Мой животик проголодался, – жаловалась девочка, заглядывая в кухню через край обшивки.