– Джон? – позвала Лотти, привлекая его внимание, и он быстро подошел к ней, взволнованный своими размышлениями.
Он повернулся к ней с робкой улыбкой. Его лицо озарилось почти что счастьем, когда он ощутил тепло, идущее от печи.
– Я должен поблагодарить тебя, Лотти, – хрипло проговорил он, так, будто был переполнен непонятными эмоциями, и Лотти вопросительно посмотрела на него, пытаясь понять по выражению лица, что он хотел этим сказать.
То, что она увидела, не дало ей ключа к разгадке. Голубые глаза в упор смотрели на нее, их веселое поддразнивающее выражение сменилось пронизывающим взглядом, который сбивал ее с толку. На его чувственных губах играла улыбка, прятавшая мысли, которые он не желал выдавать. Но голос звучал тепло, и Лотти успокоилась.
– Я просто испекла хлеб, Джон, – сказала она, поднимая плечи, и махнула рукой в сторону булочек, которые остывали на столе.
– Да, – сказал он, кивая, – а еще постирала… приготовила завтрак… помогла Сисси с курами, ну и еще помогла Томасу подоить корову.
Он загибал пальцы, перечисляя по пунктам проделанную Лотти за сегодняшний день работу; называя каждый пункт, он пытался поймать ее взгляд.
Она не знала, куда ей смотреть. Она никогда не удостаивалась такой благодарности за пустяковую женскую работу. Ее глаза смущенно блуждали по комнате.
– Лотти, посмотри на меня, пожалуйста, – мягко попросил Джон.
Это было больше, чем она могла вынести. Он бывал таким разным в течение прошедших недель – человек, оплакивающий свою потерю, заботливый дядя, который без колебаний взял на себя роль отца, – он бывал поочередно то грубым, то безразличным, то поддразнивающим. Его брови были как бы барометром забот, свалившихся на его широкие плечи. Но никогда он еще не был тем человеком, который стоял сейчас перед ней.
Она встретила его взгляд, покорно подчиняясь вежливому приказу. Сказанные им слова благодарности, перечисление того, что она сделала за сегодняшнее утро, уважение даже к самому маленькому делу вызвали румянец удовольствия на ее тронутых загаром щеках, и ее зеленые глаза заискрились.
Джон дотронулся пальцами до ее лица, переложив пакет в другую руку и прижав его к груди. Его пальцы вытерли следы, оставленные мыльной пеной, затем подушечкой указательного пальца он стер остатки муки с ее шеи и заботливо провел по россыпи бледных веснушек на ее носу и высоких скулах. Его чуткие пальцы ощущали тепло ее кожи, которая от этих прикосновений вспыхнула еще ярче.
– Я кое-что привез тебе из города, – задумчиво произнес Джон, думая о чем-то своем. Он почувствовал легкое возбуждение, что было крайне неуместно. Перед ним стоял маленький оборвыш в платье не по размеру, с распущенными волосами. Кудряшки свисали на лоб, до бровей, и облачком окружали ее лицо. Его тело, вне всякого сомнения, хотело ее, и он быстро убрал руку, чтобы не поддаться искушавшей его невинности.