Он дернул, я распахнул освободившийся рот и закашлялся так, что повалился от этого кашля на землю.
– О мой Бог! Что случилось? Что с твоими руками? – причитал профессор.
Кашляя и отплевываясь, я повернулся к нему спиной, чтобы он развязал мне руки. Он подергал узел и сказал:
– Я не могу. – И кивнул в сторону дома: – А где Глен, Полина?
– Они уехали… – сказал я сквозь кашель.
– Уехали? О! – восхищенно воскликнул профессор, воспитанный американским кинематографом. – Они связали тебя, ограбили и удрали?
Я побежал в гараж – там на стене висели садовые ножницы и другие инструменты.
– Сюда! – крикнул я профессору. – Иди сюда!
Неловко работая за моей спиной садовыми ножницами, он продолжал восхищаться:
– Связали, ограбили и удрали! Это как в кино! Ты хочешь, чтобы я позвонил в полицию?
Впереди Банников с тремя паспортами и билетами и Полина с детской коляской, эдакая замечательная молодая пара с мирно спящим ребенком-инвалидом и тремя чемоданами. А за ними Харунов и трое его Сталлоне налегке, с одними спортивными сумками в руках.
Облегченно выдохнув, я утер пот с лица и уже спокойным шагом подошел к ним.
– Доброе утро, господа! – сказал я по-русски.
Описать выражения их лиц и отвалившихся челюстей не сможет никто, в театральных пьесах в таких случаях пишут «мертвая пауза».
Пользуясь этой паузой, я сказал:
– Это арабский рейс, вокруг двадцать агентов ЦРУ в штатском. Улыбайтесь как родному. Иначе…
Должен сказать, что Харунов и Банников первыми усвоили новые правила игры – Харунов улыбнулся натянуто, как гиена, а Банников с его прирожденным талантом хамелеона радостно распахнул руки и шагнул ко мне, собираясь меня обнять.
– О! Павел! Какими судьбами?
Но я остановил его:
– Без рук! У нас судьбы разные… Полина, возьми у него свои документы и иди сюда с ребенком.
– Но… – начал было Харунов.
Я повернулся к нему:
– Позвать ФБР?
– Следующий! – позвали от стойки регистрации билетов.
– Ты следующий, – сказал я Харунову. – Иди, пока я не позвал ФБР.
Он шагнул к стойке, положил на нее свой паспорт и билет и посмотрел на меня взглядом Мухаммеда Атта. Я понял, что следующая наша встреча – если она состоится – будет стоить мне жизни.
– Полина, – позвал я снова.
Но Банников не отдал ей документы, а, держа Полину под локоть, подошел ко мне вместе с ней и, улыбаясь по-родственному, сказал:
– Слушай, давай договоримся. Тебе Полину, а…
Я тоже улыбнулся:
– Заткнись. Тащи ее чемоданы и пацана.
– Но, Павел, ведь мы партнеры!
– Еще одно слово, и я сдам тебя в ФБР. Быстро пацана, на нас уже смотрят!
Я не врал, вокруг – в некотором, правда, отдалении – стояли и действительно смотрели на нас четверо молодых бесстрастных мужчин. А прогуливавшийся по залу черный полицейский остановился рядом: