Седрик объяснил мне, зачем Джеку понадобилась ученая степень.
– Тот, кто стоит во главе концерна, не может быть узким специалистом,- сказал Седрик.- Он обязан уметь мыслить абстрактно. Если он будет слишком входить в частности, ему не под силу будет охватить целое. И вот Джек поступил в Кембридж, чтобы научиться думать.- Седрик улыбнулся мне словно сообщнику.- Конечно, по существу это не так уж необходимо. Инженеры и бухгалтеры руководят предприятием независимо от того, кому оно принадлежит. Все, что требуется от Джека,- это встречаться с нужными людьми и уметь с ними ладить. Пускать пыль в глаза своей ученостью… скажем так.
«Превосходно!-ребячливо подумал я про себя.- Я украду у тебя твою девушку, Уэйлс, и все твои деньги не смогут меня остановить…»
Я направился к телефонной будке напротив ратуши и позвонил Сьюзен. Дожидаясь, пока меня соединят, я уже готов был отказаться от своей затеи. Если бы к телефону подошла не сама Сьюзен, едва ли я повторил бы эту попытку еще раз.
– У телефона Сьюзен Браун,- донеслось из трубки,
– Говорит Джо Лэмптон. Как официально это у нас получается! – В телефонной будке было разбито стекло и сильно дуло. От волнения у меня дрожали руки.- Я взял два билета на субботний балет, может быть, вы хотите пойти?
– На субботний балет?
– Я хотел сказать: на балет в субботу вечером,- сказал я, мысленно проклиная себя.
– Я бы очень хотела пойти. Минутку, Джо, я ничего не могу сообразить – я прямо из ванны.
На мгновенье я увидел ее полуодетую – такую юную, чистую, свежую, упругую… и тут же постарался выкинуть это из головы. Я не хотел об этом думать. Не потому, чтобы она не казалась мне желанной, но раздевать ее мысленно – это годилось лишь для какого-нибудь прыщавого подростка и ни в какой мере не выражало моих чувств к Сьюзен. Это я могу сказать по совести: мои намерения по отношению к Сьюзен всегда были, что называется, благородными. Все другое было бы убого и низко, не достойно ее красоты. Да, Сьюзен сама по себе, даже не говоря о деньгах, была достойна того, чтобы на ней жениться. Она была принцессой из сказки, героиней старинной баллады или музыкальной комедии. Такая уж у нее была внешность – и лицо и фигура,- и к такой категории принадлежала она по своему имущественному положению. А ведь все сказки – на один лад: принцесса прекрасна, живет в золотом дворце, носит красивые одежды и драгоценности, питается цыплятами, земляникой и медовыми пряниками, и даже если с ней приключается беда и ей приходится работать на кухне, влюбленный принц непременно находит ее по драгоценному кольцу, которое она запекает для него в пирог, и хотя при этом он едва не погибает от нервного потрясения, когда она предстает перед ним в ослиной шкуре с перепачканным сажей лицом и загрубевшими от черной работы руками и ему кажется, что он влюбился в простую работницу, короче говоря, в девушку категории № 10, все же принцесса успевает сбросить с себя ослиную шкуру и под ней оказывается великолепный наряд, после чего она умывается, и принц видит ее нежную белую кожу, и все становится на свое место – она принцесса, девушка категории № 1, и принц может спокойно жениться на ней, после чего они будут жить припеваючи до скончания века. Словом, стандарт, по которому определяются принцессы, до грубости прост, Сьюзен была принцессой, а я – эквивалентом свинопаса. Я, так сказать, творил из жизни сказку. Беда была в том, что стоявшие на моем пути препятствия были пострашней драконов и чародеев, а мне предстояло обойтись без доброй феи-крестной. И в то утро я еще не мог сказать, чем окончится эта сказка. Когда Сьюзен отошла от телефона, мне пришлось ждать довольно долго. Я даже подумал сначала, что она просто повесила трубку, но тут же услышал где-то в отдалении шум пылесоса и женские голоса.