— Не переживай, девочка. Добро всегда побеждает зло.
— Не побеждает, — замотала я головой. — Ни черта не побеждает. А если и побеждает, то только в сказках. Увы, но моя жизнь никогда не была похожа на сказку.
Ночью у меня поднялась температура и резко упало давление. Ко мне опять приходили врачи, о чем-то совещались, делали уколы и ставили капельницы. Я засыпала и почему-то думала о своей матери. Я и сама не понимала, почему жалела о том, что не смогла с ней проститься. Хотя как можно проститься с человеком, которого совершенно не знаешь? Странно, при жизни я всегда ненавидела свою мать, а когда ее не стало, я вдруг подумала о том, что обязательно узнаю, где находится ее могила и схожу на нее.
— Мама. Мамочка… — бредила я в холодном поту и металась в постели.
— Тише, Мариночка. Тише! — говорила мне Елена Владимировна и протирала мое лицо влажной салфеткой.
Утром я проснулась от громкого женского плача. Плакала Елена Владимировна. Под утро умерла Роза. Она умерла прямо во сне. Остановилось сердце. Оно работало, стучало, гоняло кровь по венам, а потом резко остановилось. Наверное, просто устало…
Елена Владимировна спала в кресле, стоящем рядом с кроватью ее дочери. Когда она открыла глаза, то подумала, что Роза спит, а когда взяла ее руку, то ощутила, что она очень холодная. Я смотрела на убитую горем Елену Владимировну и чувствовала, как мне не хватает воздуха. Когда накрытую простыней Розу увезли на каталке и я осталась в палате одна, я смотрела на пустую кровать и думала о том, что когда то я точно так же смотрела на пустую кровать Лидки.
Я совсем не знала Розу, но я очень хорошо запомнила тот день, когда она вышла из комы и сказала мне о том, что она хочет жить. И я поняла, что после всего, что со мною произошло, я тоже хочу жить. Очень хочу… Несмотря ни на что. Назло всем. Жить, чтобы бороться. Чтобы доказать всем, а в первую очередь себе, что Я СМОГУ, У МЕНЯ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ И ЧТО Я ЧЕГО-ТО СТОЮ.
В этот день я тщетно пыталась дозвониться до бабушки, но она почему-то не брала трубку. Если бы у меня было хоть немного побольше сил, я бы уже давно съездила на квартиру и узнала, почему она не отвечает на звонки. Бабушка не только не брала трубку, она даже не пришла меня навестить. Почувствовав неладное, я позвонила в милицию, но там, вместо того, чтобы мне помочь, предложили прийти в отделение и написать заявление.
Ближе к вечеру я нашла в себе силы выйти в коридор и дойти до комнаты, в которой переодевалась Степановна. Надев ее старенькое пальто прямо на голое тело, замотанное бинтами, я застегнулась на все пуговицы, надела берет и, написав записку «За вещи не переживайте. Скоро верну», взяла свою сумочку и вышла из больницы, стараясь остаться незамеченной.