Второй день привел к тому, что к сумеркам в колчанах осталось всего по нескольку стрел — да и то не у всех. Поэтому на третье утро по запетлявшим вокруг лагеря половцам уже никто не стрелял.
Степняки осмелели, стали кружить всё ближе и ближе, уже не просто пуская своих шелестящих убийц в лагерь, а выцеливая конкретных людей. Охотники, седлая коней, ругались, втягивали головы — но сделать ничего не могли.
— Ну, и как мы будем выходить, воевода? — подбежал к Олегу Захар.
— Выбери лучших стрелков. Десяток, но лучших, — вздохнул Середин. — Отдай все оставшиеся стрелы им. Остальные пусть берут копья.
В этот раз первым он вылетел из лагеря сам: застегнул бармицу, подвесив кольчугу к полумаске на глазах, крепко ухватил рогатину, взял в левую руку щит и дал шпоры гнедой, посылая ее с места в карьер. На всем скаку вырвался из-под прикрытия высоко нагруженных возков и попытался нагнать одного из лучников. Те, не ожидая подобной атаки, прыснули в стороны, как утята при появлении коршуна. В лагере половцев зашевелились, начали садиться на лошадей — тем временем и ратники выехали на открытое пространство, смыкаясь у воеводы в монолитный строй. И когда лава половцев двинулась было на лагерь — охотники все дружно, опустив рогатины, ринулись вперед. Над головами, между ратниками зашелестели стрелы, но отряд, развернувшись в тройную линию, уже решительно разгонялся для атаки.
Копейный удар конницы — страшная сила. И половцы не стали испытывать на себе его эффективность. Когда между отрядами осталось всего около ста метров, они развернулись и бросились наутек, не забывая метать стрелы. Русская конница тоже остановилась, начала отходить, закинув щиты за спины — половцы потянулись следом.
Выигранного времени хватило, чтобы обоз смог безопасно вытянуться по дороге — но на этот раз за успех пришлось заплатить не только двумя конями, но и четырьмя ранеными воинами. На малом расстоянии стрелы уже не падали сверху, они летели по прямой — в грудь, в лицо. А когда охотники отступили — то и в спину. Олег дважды ощущал тяжелые удары в щит и, даже не оглядываясь, был уверен, что там сейчас торчат две стрелы.
Рать опять разделилась натрое, не давая обходить обоз с двух сторон или подобраться к нему сзади — но сегодня охотники отступали молча, никак не отбиваясь, и половцы, что ни час, подступали всё ближе, метясь не в лошадей, а в щиты и затылки воинов — а ну, пробьет тяжелая стрела деревяшку, дотянувшись до тела? А ну, протиснется в щель под прочным шлемом, прорезав кольчужные звенья?
К полудню половцы шли уже совсем по пятам, всего метрах в ста за отступающими русскими. Судя по отдельным болезненным выкрикам, их стрелы и вправду начали пробивать щиты, а потому Олег, оглянувшись на бледного Одинца, тоже несущего в щите четыре стрелы, громко скомандовал: