Вместе с первыми петухами поднялось и ленивое осеннее солнце, почти мгновенно растопив иней, но всё равно почти не прибавив тепла. Чавкая копытами по размокшей от дождей дороге, путники добрались до леса, стали подниматься на холм.
— Скажи, Лабута, — спросил Олег, — а много тут у вас деревень окрест?
— Не то что много, — вздохнул рыжебородый, — зато почитай все родичи. Все вместе при дедах с Белоозера отъехали, вместе Коловороты встречаем да зиму провожаем, вместе Ладу да Триглаву величаем. Да и коли парни с девками женихаются, так тоже меж соседями дело крутится. В Елец али Кшень за женой али мужем ведь не отправишься, сам понимаешь. Так что не боись, всё едино за обиду нашу встанут, не отмахнутся.
— Это верно, — кивнул ведун. — Коли все родичи, то бросать друг друга грешно. Да и когда не родственники — всё едино лучше вместе держаться. Так много селений-то в здешней земле?
— Селезни тут недалече, за лесом зараз налево тропа пойдет. Глазок от мельницы по правую руку будет, Горелово за ним. Стежки, Козлов ближе к Кшени срублены, Долгуша еще останется да Сурава наша.
— Пять, шесть, семь, — закончил загибать пальцы Середин. — Ну, коли с каждого поселка по три десятка ратных, то меньше полутора сотен никак не выйдет. А с полутора сотнями мы и Чернобога из-под земли достанем да бороду ему выщиплем. Ну, давай, Малюта, погоняй! Что ты, как мертвый? И так застоялись лошади. Гони!
На рысях лошади промчались через сосновый лес минут за пятнадцать, после чего трое путников повернули налево, галопом пролетая над длинной лентой заливного луга, раскинувшегося по сторонам от прозрачного мелководного ручья. Когда позади осталось километров пятнадцать, лошади начали задыхаться, и путники перешли сперва на рысь, а затем на широкий шаг. Где-то еще через час впереди показались высокие деревянные стены — ручей впадал в реку аккурат вдоль одной из стен деревни,
— Чегой-то тихо в Селезнях ныне, — насторожился Лабута, привставая в стременах. — Ни тебе лодок на воде, ни баб у мостков, ни мужиков в поле. Самое ведь время под озимые пахать, коли не припозднились уже…
Олег промолчал, чуя недоброе.
Всадники опять перешли на рысь. Дорога отвернула от ручья, обогнула заболоченную ложбинку и направилась прямо к воротам. К воротам распахнутым, никем не охраняемым.
От селения не доносилось ни мычания скотины, ни стука топоров или звона молота, ни криков переговаривающихся издалека людей. Ничего.
— Хватит, — натянул поводья Середин. — Не нужно нам туда заезжать. И так ясно, что увидим…
— Ну, надо же… — вытянул из-за пазухи и зажал в руке ладанку бортник. — Самая богатая ведь деревня была. На реке выстроена, торговые гости часто от непогоды укрывались, припасы в путь прикупали. Ладьи стояли, рыбы ловили вдосталь. Сестра моя двоюродная сюда за кожемяку пошла годов десять назад. Дом у них у ручья стоял, калитка там была вырублена. К реке и ручью, шкуры выполаскивать… Подожди…