Это была вторая после снятия с поста часового ошибка Сухтелена.
От распахнутых ворот грянул нестройный залп из нескольких ружей, и внутрь ворвалась целая толпа мужиков.
Случившееся было настолько неожиданно, что подготовиться к отпору кавалеристы не успели. Кое-кто выхватил саблю, только использовать ее в тесноте и темноте оказалось практически невозможно, и офицеры были буквально смяты.
Лишь Стогов, волею случая оказавшийся у окна, не отдавая себе отчета, перевалился через него и оказался снаружи. Один из мужиков выстрелил ему вдогонку, что только подстегнуло поручика в его отчаянном бегстве…
Остальные были обезоружены, избиты, связаны.
Победители выволокли из овина коней, оружие, телегу и прочую добычу, закрыли ворота, подперли их снаружи, а на окно набили крест-накрест пару досок.
– Влипли, – подытожил ситуацию Раден.
Остальные молчали, и только корнет Мезерницкий, самый молодой из отряда, изредка стонал. Он был ранен пулей в грудь первым предательским залпом.
Зато снаружи вовсю галдели. Мужики при свете наконец наступившего утра разглядывали добытое, громко возмущались бедностью своих пленных, а заодно и обсуждали, что делать с захваченными людьми.
Чаще всего мелькало предложение «расстрелять». Оно находило поддержку не у всех, и эти сердобольные предлагали свои варианты. К примеру, повесить, чтобы не тратить патронов, а то и просто прирезать или отвести к протекавшей неподалеку речушке и там утопить.
Больше всего старались давешний здоровяк и благообразный «староста».
Пленным оставалось только прислушиваться да гадать, какое из предложений одержит верх.
Скоро к спорящим присоединились пришедшие из деревни бабы, и шума стало значительно больше.
– Что будем делать, Константин Михайлович?
Вязали мужики неумело, и Желтков сумел освободиться от пут.
– Что? – Сухтелен лежал совершенно безучастный, переживая случившееся.
Вахмистр повторил свой вопрос, сноровисто развязывая своего командира.
Через несколько минут кавалеристы были свободными. Только дало им это очень мало. Перевязали раненого Мезерницкого, а в остальном…
Оружия у них не было, выбраться наружу оказалось невозможным. Оставалось, как и прежде, прислушиваться к спорящим снаружи крестьянам да радоваться, что Стогову удалось уйти вместе с самым ценным, что вез с собой небольшой отряд.
А снаружи бушевали страсти. Народ разошелся не на шутку. Судя по звукам, дело едва не дошло до драки, и это при том, что в основном в уничтожении гостей мнение было единым. Не было единства лишь в способах.
Утро окончательно вступило в свои права, а спор все не утихал. Прошло немало времени, пока крестьяне окончательно выдохлись и решили сделать перерыв не то на ранний обед, не то на поздний завтрак.