– Яша, один вопрос. Насколько я понимаю, одним из следствий свободы, а может, и ее причиной, является исчезновение связей между людьми. Так почему не распадается твоя партия?
Вопрос и в самом деле интересовал Георгия, только задавать его он все не решался. Теперь же это было последней хрупкой соломинкой, которая еще могла отвратить неизбежное.
Не то что Орловский был монахом, однако какое-то смутное чувство тихо шептало об опасности. Что за опасность могла подстерегать при заурядном общении с хорошенькой женщиной, было абсолютно непонятно, и все-таки Георгий привык доверять своим предчувствиям.
В электрическом свете лицо Шнайдера показалось неестественно бледным, а выражение на нем – зловещим.
– Так то у простых людей. А мы крепко спаяны совместной борьбой и общей кровью.
При последнем слове глаза Шнайдера полыхнули красным. Хотя, возможно, в этом было виновато все то же освещение или выпитый алкоголь.
Мерещится же чертовщина!
Орловский собрал все силы, чтобы избавиться от последствий возлияния. До конца это сделать не удалось, однако мир все же стал не таким расплывчатым.
– А мы ведь даже не познакомились, – с придыханием произнесла Вера и медленно провела язычком по пунцовым губам.
Выглядело это бесподобно, и Орловский почувствовал, что теряет голову.
– Георгий, – голос предательски сел.
– Вера… – Но до чего же хороша! Даже бледность кожи в сочетании с черными волосами смотрится сногсшибательно.
Тьфу! И что все кажутся бледными?!
– Простите, а вы давно работаете с Яковом? – лишь бы что-то спросить, пробормотал Орловский.
– Два месяца. – Вера ни на мгновение не сводила с Георгия глаз. – Но зачем же на «вы»? Как я понимаю, мы будем работать вместе. Так давайте выпьем на брудершафт.
Интересно, нашелся бы мужчина, способный устоять?
Орловский не смог.
Он плеснул на донышко водку (раз уж на столе не было ничего более слабого, а Вера пила и ее) и поднялся.
Руки переплелись. Первая часть ритуала свершилась. Губы потянулись навстречу друг другу, но за миг до их соприкосновения снаружи громыхнуло так, что едва не вылетели стекла, а сам дом ощутимо вздрогнул.
Оба поневоле отпрянули, повернулись к окну.
– Что… – продолжить вопрос Вера не успела.
Вновь раздался взрыв, едва ли не сильнее предыдущего, и почти без перерыва еще один и еще.
Это походило на артиллерийскую канонаду, если бы в мире существовали снаряды по две тонны весом. А так даже Орловский в первые мгновения растерялся, не в силах понять, что же происходит.
О Вере нечего и говорить. От страха и неожиданности девушка забыла про все не высказанные словами обещания и тряслась, словно осиновый лист.