Но это все мы поняли и подсчитали потом. А тогда, у вала, мы по первости вообще ничего не поняли. Какие-то дымные кляксы и оттуда сыплется раскаленный дождь. То есть натурально капли металла, целые брызги металлические, и этот поганый металл остывает в воздухе или прямо на твоем теле. Сколько наших ребят положили – думать не хочется. А сброда каурского, так вообще немеряно. Наши сопротивлялись, конечно, только от неожиданности все-таки побежали.
Эти, призрачные, ходили на нас и с холодным оружием, и с убивающим звуком, и с прожигателями. Потом. А в тот раз брызги, значит, попробовали. Только брызги. Дерьмо, в общем-то. А половины наемных четверок с Земли – нет как нет. Легли на том валу. М-мать.
Мне на ногу две капельки попали. Я там выл и катался. Потом лечился, вылечил, почти все мое мясо горелое отросло как было, только на левую ногу я чуток прихрамывать стал. Но это – потом. А тогда, на валу у Земляной язвы, я чуть копыта не отбросил. Да я просто обязан был копыта отбросить, по логике вещей.
Рябой меня спас. Вынес меня на своем горбу. Километра два тащил, а может и все три. Я бы не стал его тащить, я бы его бросил. Нас убить могли. Обоих. Несколько раз. А он все равно тащил меня. Здоровый черт, а не подумаешь…
– Зачем ты это, Рябой?
– Что – зачем, Мосел?
– Зачем вытащил меня? Сдохнуть мог же.
– А типа как еще? Не тащить тебя? Да ты чо…
Святой. И не объяснишь ему. Надежный, в общем, мужик.
* * *
Потом кашеварил Живчик, его очередь. А он кашеварит как полный мудак. На пределе терпимости. Рыжая не стерпела и миску ему в хайло запустила. Ну это, положим, глупости.
* * *
Потом должна была кашеварить Рыжая. В первый раз. Очередь, значит, ей вышла.
Стервоза, однако, уперлась. Мол, вчера не жратва была, а чистое дерьмо. Пусть, мол, опять Живчик работает. И пусть работает, пока не научится… Живчик, понятно, захотел разобраться, но я его остановил. Потому что разбираться должен был я.
– Дело не в очереди, Рыжая. Дело в том, что я так сказал.
– А ты кто такой, Мосел Капитаныч? А?
– Я здесь старший. И ты будешь делать, как я скажу. А я говорю: сегодня твоя очередь.
Она щурится нагло, из глаз своих щели сделала. Пацанву мелкую хорошо так пугать. И детишек.
– Я тебя не знаю, ты мне не старший.
Мы, понятно, отошли подальше. У меня еще очень нога болела. Но надо было сейчас заняться этим делом. Я знал: в первый же раз не займешься, она тебя еще и прессовать начнет. Авторитет потерять можно. Да, я знал таких. Что баб, что мужиков, всегда надо с первого раза – к ногтю. С самого первого раза.