Позднее Василевский в мемуарах писал: «После обсуждения в Ставке [с 16 по 19 ноября] ряда вопросов план и сроки операции были окончательно утверждены. Г. К. Жуков получил вслед за тем задание подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Западном фронтах. На меня Ставка возложили координирование действий всех трех фронтов сталинградскою направления при проведении контрнаступления» (18).
Воспоминания Жукова подтверждают отчеты Василевского о ноябрьских заседаниях Генштаба:
«Мы с A.M. Василевским обратили внимание Верховного ни то, что немецкое главное командование, как только наступит тяжелое положение в районе Сталинграда и Северного Кавказа, вынуждено будет перебросить часть своих войск из других районов, в частности из района Вязьмы, на помощь южной группировке.
Чтобы этого не случилось, необходимо срочно подготовить и провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы и в первую очередь разгромить немцев в районе Ржевского выступа. Для этой операции мы предложили привлечь войска Калининского и Западного фронтов.
— Это было бы хорошо, — сказал И. В. Сталин. — Но кто из вис возьмется за это дело?
Мы с Александром Михайловичем предварительно согласовали свои предложения на этот счет, поэтому я сказал:
— Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена. Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе Сталинграда, я могу взять на себя подготовку наступления Калининского и Западного фронтов».
«В период с 20 ноября по 8 декабря планирование и подготовка наступления были закончены» (19).
Архивные и прочие материалы откровенно противоречат воспоминаниям Жукова. Более того, заявления Жукова идут вразрез с материалами из других мемуаров и ясно свидетельствуют, что видные советские политические и военные деятели, участвовавшие в разработке этого наступления, и историки, писавшие о нем, предприняли согласованную попытку утаить все, что касалось планирования зимнего советского контрнаступления. Те же самые мемуары и ошеломляющие свидетельства немецких и советских архивов позволяют нам восстановить реальные события осени 1942 года.
Жуков действительно играл значительную роль на заседаниях Ставки, проходивших в сентябре и в начале октября (20). Еще важнее то, что решения, по словам Жукова якобы принятые на ноябрьских заседаниях Ставки, на самом деле были приняты в конце сентября и в начале октября. Убедившись весной, что его опасения игнорируют, и так и не сумев поймать удачу подо Ржевом в августе, Жуков принялся доказывать, что самый верный путь советских войск к стратегической победе — раз-Фом немецкой группы армий «Центр». Более того, добавлял он, огромные советские стратегические резервы, которые лихорадочными темпами стягивали летом 1942 года, позволят Красной армии осуществить два крупных взаимосвязанных контрнаступления: одно против немецкой группы армий «Центр» подо Ржевом, второе — против группы армий «Юг» под Сталинградом. В подтверждение своих слов на заседании в кабинете Сталина Жуков указывал на благоприятное соотношение сил во всех секторах фронта, но особенно на центральном участке. Здесь, в центре, численность объединенных войск Калининского и Западного фронтов при поддержке сил Московской зоны обороны достигала почти 1,9 миллиона человек, здесь же было сосредоточено свыше 24 тысяч орудий и минометов, 3300 танков и 1100 самолетов. Все это, как отмечал Жуков, составляло 31 % людских ресурсов, 32 % артиллерии, почти 50 % бронетанковых войск, более 35 % всех советских войск, и эти огромные ресурсы собраны на участке, составляющем 17 % от общей протяженности фронта. С другой стороны, более чем миллионные людские ресурсы трех советских фронтов в районе Сталинграда поддерживало около 15 тысяч орудий и минометов, 1400 танков и чуть более 900 самолетов (21). Общеизвестным фактом была уязвимость румынских, итальянских и венгерских армий в составе немецких вооруженных сил, и присутствие этих союзных армий на юге безусловно увеличивало вероятность победы Советской армии. Но разве не было бы более разумным и эффективным решением, продолжал Жуков, воспользоваться боеспособностью свежих частей Красной армии, чтобы раз и навсегда сокрушить крупные и уверенные в своих силах немецкие группировки, представляющие угрозу для Москвы, — по сути дела, добиться того, к чему Красная армия подошла вплотную минувшей зимой?