В печали я поднял глаза к солнцу и увидел бога Уту сияющего, и он смотрел на меня. Я послал ему краткую молитву — всего лишь маленькую просьбу от утешении. И мне показалось, что я услышал, его слова: «Ты думаешь, на это еще есть надежда? Как далеко ты забрался, Гильгамеш! И зачем? Зачем? Ты никогда не найдешь той жизни, которой жаждешь».
— Я хочу найти ее, о великий, — сказал я богу.
— Ах, Гильгамеш, Гильгамеш, до чего же ты глуп!
Сияние не позволяло мне заглянуть в самое сердце бога, поэтому я отвернулся и посмотрел на то, как сияет он на груди лагуны, и отражению бога в воде я сказал:
— Слушай меня, Уту! Неужели я прошел весь свой путь напрасно? Что мне теперь? Лечь в сердце земли и уснуть до будущих времен? Не допусти такого, боже! Избавь меня от этой долгой тьмы, Уту! Пусть глаза мои насытятся солнцем, пока не устанут!
Мне кажется, он услышал мои молитвы. Но в ответ я ничего не услышал. Через какое-то время облако пробежало по лику солнца и я больше не чувствовал присутствия Уту рядом. Тогда я встал, завернулся в свою рваную львиную шкуру и был готов двинуться дальше. Несмотря на всю красоту этого места я уже не мог вернуть обратно то чувство радости, которое познал здесь на какой-то краткий миг. Но и отчаяние ушло от меня. Я был спокоен. Возможно, я вообще ничего не чувствовал. Это не мир в душе. Но все же это лучше, чем отчаяние.
Я шел вперед, ничего не чувствуя, ни о чем не думая. И через несколько дней воздух принес мне новый привкус, острый и странный, похожий на вкус металла на языке. Это был вкус соли. Это был вкус моря. Мое долгое паломничество подходило к концу. Я понял, что приближаюсь к берегу земли, которая лежит напротив благословенного острова Дильмун, где живет вечноживущий Зиусудра. В этом я не сомневался.
Я вошел в город, лежащий напротив Дильмуна, и выглядел я, как Дикий человек, второй Энкиду. Это место нельзя по-настоящему назвать городом, — он не равен и десятой части Урука. Он даже не может сравниться с Ниппуром и Шуруппаком. Это всего лишь маленький приморский городишко, скорее даже поселок. Место, где живут рыбаки, и те, кто чинит им сети. Но мне это казалось городом, ведь я столько времени провел в диких местах.
Это было жалкое место. Улицы не были вымощены, сады чахлые и плохо ухоженные, влажный воздух разъедал кирпичи домов. Я увидел нечто, что могло бы считаться храмом, ибо построено было на помосте. Это было маленькое и неказистое строение, я не угадал имя бога, которому этот храм был посвящен. Я не сомневаюсь, что он был не из наших богов. Люди в поселке были худощавые и темнокожие, ходили почти нагими, если не считать куска белой ткани на бедрах. Ничего удивительного, поскольку жара стояла, словно в наших землях в разгар лета, а здесь лето даже еще не наступило. Я брел по поселку, ища себе ночлег и кого-нибудь, кто согласился бы перевезти меня в Дильмун.