Надо отдать должное Исе, после того инцидента охрана чеченца слушалась «чужаков» беспрекословно. Да и вообще, особых хлопот с клиентом больше не возникало, несмотря на то что он при всяком удобном случае старался игнорировать строгую пастуховскую инструкцию.
* * *
…По-южному быстро темнело. На окраине селения Терекли-Мектеб в тени полуразрушенного дома остановилась покрытая толстым слоем пыли «семерка», из нее выбрались двое. На них были черные спортивные костюмы, на ногах — кроссовки. У одного за спиной висел рюкзак с притороченным сбоку винчестером. Второй был налегке. Они бесшумно двинулись вверх по пустынной улице.
Дома в Терекли-Мектебе представляли собой небольшие крепости, окруженные высокими каменными дувалами. Узкие окна, расположенные высоко над землей, больше напоминали бойницы.
Двое замерли около одного из таких домов. За дувалом было тихо. Ни брешущих собак, ни людских голосов.
— Когда буду на месте, дам сигнал фонарем, — произнес Пастухов шепотом. — Смотри, Боцман, мы должны чисто уйти! Иначе нас потом во всех смертных грехах обвинят!
— Ладно, — кивнул Боцман, — попробуем.
Пастухов вынул из рюкзака разлапистую «кошку» с веревкой, раскрутил ее и ловким движением перебросил через дувал. Повис на веревке, проверяя прочность зацепа. Уперся ногами в стену и стал быстро подниматься вверх. Легко перемахнул через стену и замер, глянув вниз. Под дувалом сидела овчарка. Она не лаяла, нет, зачем брехать попусту? Она, тихонько рыча, готовилась напасть на непрошеного гостя. Пастухов вынул из кармана рюкзака трубку, вставил в нее крохотный шприц, приставил трубку к губам.
Шприц воткнулся собаке в спину. Овчарка не поняла, что произошло, дернула головой, пытаясь зубами выдернуть шприц, но не смогла дотянуться. Громко заскулила. А через несколько мгновений она уже завалилась на бок — снотворное было мгновенного действия.
Пастухов бесшумно спрыгнул на землю и направился к дому. Он прикинул расстояние до нижнего окна, подпрыгнул, зацепился за едва видимый карниз и стал ловко карабкаться по стене.
С трудом протиснулся в узкое окно и очутился в кромешной тьме. Замер, ожидая, когда привыкнут глаза. Справа была едва различимая лестница, ведущая на первый этаж, слева — створки дверей. Пастухов на цыпочках двинулся к дверям. Половицы под ногами предательски заскрипели. Он понял, что медлить нельзя, распахнул створки, скользнул фонарем по комнате. В следующее мгновение прыгнул на бородатого человека, который, щурясь от света, пытался снять со стены над кроватью ружье. Послышался сдавленный хрип.